Молодая женщина поправила покрывало и спустилась вниз, где несли дежурство рыцари Оленя. Кто-то из них проводит ее во дворец — циалианская сестра никогда не ходит без защиты.
— Приветствую сестру Марию.
Бекко. Конечно же! К Анастазии только что поднялась настоятельница Фэй-Вэйи, прибывшая за телами умерших сестер. Предстоит долгий разговор, затем начнется прощание. Мария не желала знать, почему в обители так часто умирают…
— Я рада видеть сигнора.
— Все входят, а сестра Мария выходит?
— Меня ждут во дворце.
— Я могу проводить сестру, если мне одолжат рыцарский плащ.
Разумеется, плащ появился немедленно: Бекко ре Бейра был не последним человеком в ордене Оленя, хотя с разрешения Ее Иносенсии обычно носил светское платье. Мария была рада его обществу, Бекко был куда занятней маявшегося в приемной молодого Мишеля Кадр с его щенячьими глазами.
Ре Бейра в белом плаще, берете с пером авеструса и кохалонговом ожерелье на плечах был великолепен. Мария оперлась на поданную ей руку, и они вышли на улицу. Мириец развлекал благочестивую сестру разговорами об оргондской войне и ифранском дворе, благочестивая сестра улыбалась и задавала вопросы. На перекрестке улиц Святого Мишеля и Мясной Мария споткнулась, спутник ее подхватил и отпустил на мгновение позже, чем требовала учтивость. Бедный Бекко, он выходит от Анастазии и отправляется на поиски шлюхи. Ее Иносенсия как-то сказала, что прознатчик никогда не выбирает женщин, похожих на нее, и это — признак истинной любви.
Предстоятельница водит мирийца на поводке больше десяти лет и ни разу ему не уступила. Анастазия никого не любит и никогда не любила. Сестры уверены, что она — девственница. Раньше Мария считала также, но теперь ей кажется, что Предстоятельница вкусила запретных радостей.
— Сестра всегда так задумчива? — поинтересовался Бекко, галантно придерживая спутницу под локоток. — Мне кажется, дворец Анхеля не самое веселое место в мире.
Как же он был прав!
— Я бы сказала, самое невеселое, — подтвердила Маргарита Тагэре и почувствовала, как бедро рыцаря на мгновение прижалось к ее бедру. Следовало отстраниться и обдать наглеца зимним холодом, но Мария предпочла «не заметить».
Следовало отстраниться и обдать наглеца зимним холодом, но Мария предпочла «не заметить».
— Скажи, каков твой дворец, и я скажу, что ты за король, — засмеялся мириец, — я слыхал, ваше новое величество скупее всех скупых и при этом требует, чтобы с ним носились, как с атэвским калифом. Бедная Арция!
Что он знает об Арции, этот южанин?! Это она каждый день видит на троне Волингов кошачье отродье. На своем троне!
— Вы правы, сигнор ре Бейра. Пьер Тартю уже не «Ваша Милость», а только и исключительно «Ваше Величество». Он — господин, остальные — слуги.
— Что ж, если не можешь быть первым среди равных, стань шишкой на ровном месте, — заключил Бекко. — Тагэре мог себе позволить сидеть на подоконнике и перекусывать на ходу. Волк и в яме — волк, а крыса и в золотом ящике — крыса. Этот образчик бережливости и в самом деле ввел рацион для придворных?
— Да, и прескверный. Свита королевы получает к завтраку три рэны [Одна рэна — около полутора литров.] сидра.
— Никогда не поверю, что прелестные дамы пьют крестьянский напиток.
— В том-то и дело, — следовало рассмеяться, а она едва сдерживается от крика, — что не пьют. Теперь те, кто несет службу при дворе, посылают слуг в ближайшие трактиры, разумеется, за свой счет, а невыпитый сидр достается гвардейцам.
— Только не говорите, что охрану Тартю тоже не кормит. Не поверю.
— Охрану кормят, и хорошо. Король боится вашего соотечественника.
— Маркиза Гаэтано? — уточнил мириец. — Правильно делает, что боится. Я видел его глаза, когда он шел убивать Дафну, а ведь старуха всего-навсего наложила лапу на его сестру. Пьер ударом ножа не отделается.
— Я не знаю Кэрну, — Мария с тоской взглянула на дворцовые ворота, за которыми ее ждали Нора и ненависть, — но он не торопится со своей местью.
— Значит, у него есть дела поважнее. Готов поклясться, неистовый Рафаэль отыскал или Александра, или, что вероятнее, его детей, но он вернется. Байланте платят не только свои долги, но и долги друзей, а Кэрне придется расплачиваться за целую стаю.
Неужели маркиз Гаэтано в Гран-Гийо? Бред, она перемудрила в своем желании всех обойти. Мириец среди северян заметней, чем вороной конь на снежном поле. Бекко — лучший прознатчик Ее Иносенсии, он не ошибается. Кэрна где-то прячет детей Тагэре, но это не может длиться вечно. Он вернется и прикончит Тартю. Вот тогда-то она и откроет свою тайну. Жаль, маркиз Гаэтано ненавидит циалианок.
— Сигнора, мы пришли.
— Простите, я задумалась.
— О чем, если не секрет?
— О ваших земляках. Они ненавидят орден.
— Можно ненавидеть орден и делать исключение для некоторых сестер, — Бекко крепко сжал локоть своей спутницы. — Приходите после вечерней службы на улицу Цветочниц в трактир «Зеленая повозка» и скажите хозяину, что вас ждут.
— Вы с ума сошли!
— Не забудьте надеть плащ с капюшоном, — сильные пальцы разжались, — вы придете, потому что вам скучно так же, как и мне.
Мария высвободила руку и гордо вошла в ворота. Подмывало оглянуться, но она удержалась — мирийский прознатчик и принцесса Тагэре ночью в жалкой гостинице?! Смешно…