В городе уже не поют и не смеются, еще немного, и кто-то вспомнит, что Марта Тагэре — еретичка, а кто-то заговорит о проклятии и призовет покаяться. Корабли ортодоксов — вот они, их видно отовсюду. Церковное воинство не участвует в штурмах, оно лишь наблюдает и напоминает осажденным о страхе божьем…
После столкновения с Орестом герцогиня клириков ненавидела и боялась, хотя о последнем не знал даже Сезар. Лучше умереть, чем снова оказаться среди беснующихся, жаждущих крови фанатиков. Тогда Марта с негодованием отвергла предложенный яд, сейчас… Сейчас она бы его выпила. Это было трусостью, но у каждого — свой предел, у каждого… Если людей не накормить, рано или поздно вспыхнет голодный бунт, а зерно куда-то исчезает. Куда? Марта задумчиво прошлась по комнате. Поговорить с Монтрагэ? Нет! Командор должен думать только об обороне, его нельзя отвлекать. Арно и так на пределе. Поделиться со свекровью? Да, пожалуй, но не раньше, чем она своими глазами убедится в том, что Жамон говорит правду. Он человек надежный, но все-таки нужно проверить.
Старик грешит на крыс, но откуда они взялись да еще в таком количестве? Пожар, крысы, умирающий залив — одно к одному! Прошлый раз тоже начиналось с мелочей, а в конце, если б ни Аларик, ее бы ждала смерть… Но убить зарвавшегося Предстоятеля антонианцев легче, чем отстоять город. Их слишком мало, чтоб прорываться, а если б они и прорвались — прилегающие к Лиарэ земли разорены, там не найдешь ни репы, ни курицы. Ифранцам припасы везут морем…
Марк был глупцом, маршал Мальвани убеждал его заняться флотом, а он — он думал о своем здоровье, а не о стране! За три года Сезар заложил восемь кораблей, но помешала война. Если Лиарэ падет, недостроенный флот достанется Паучихе. Так, может, сжечь? Успеется, они еще не проиграли, хоть и близки к этому. Герцогиня дернула за витой шнур и бросила вбежавшему секретарю:
— Господин Жамон здесь?
— Так точно, моя сигнора.
— Пойдете с нами.
— Вызвать сигноре охрану?
— Бог с вами, Антуан. Мы всего лишь осмотрим погреба.
Герцогиня поднялась. Проклятый, как же она устала! Если б здесь был Сезар, или Сандер, или Аларик, она могла бы забыть, что она — Тагэре, и стать просто женщиной, за которую решают те, кто умнее и сильнее.
Охрана вокруг мрачноватого, приземистого здания была в порядке, вряд ли мимо этих молодцов можно что-то пронести. Может, внизу есть потайной ход? Прежде чем дед Марка приспособил здание под службы, в нем были герцогские покои. Собственно говоря, этот неказистый дом был тем зерном, из которого вырос замок.
— Жамон, нет ли здесь подземного хода?
— Моя сигнора, это было первое, о чем я подумал. Я лично обстучал стены и потолок, а потом поднял старые чертежи.
Я лично обстучал стены и потолок, а потом поднял старые чертежи. В старый дворец и впрямь вело три хода, но все они были завалены еще при герцоге Карле.
— Будем надеяться, — Марта первая прошла сквозь низкую сводчатую дверь.
Внутри было сухо, пыльно и тепло. Герцогиня и ее спутники шли по унылому полутемному коридору. Все было спокойно, но Марте отчего-то хотелось закричать и броситься назад, наружу, где галдят стражники, а с залива тянет гнилью.
— Антуан, Жамон, вы ничего не чувствуете?
— Немного душно…
Немного душно?! Да здесь дышать нечем, а может, она просто устала и вот-вот сломается. Аларик на прощание сказал, что она может и впредь на него рассчитывать, как это мило… Прикажите залезть на дворцовую крышу и закричать? Пусть жители доброго города Лиарэ решат, что их герцогиня, наконец, сошла с ума. «Рассчитывать…» Да она б Проклятому душу заложила, скажи он, где и как искать седого капитана.
Марта споткнулась о едва заметную ступеньку на полу, секретарь ее поддержал, но настроения это не улучшило. Страх стал чуть ли не осязаемым. «Аларик, — чуть слышно прошептала женщина, — мне страшно!»
— Сигнора что-то сказала?
— Ничего… Но это не простая духота.
— Действительно, — секретарь казался растерянным, — это место кажется ужасно неприятным.
— Неприятным? — делано рассмеялась герцогиня. — Вы удивительно деликатный человек, Антуан. Жамон, тут и раньше так было?
— Последнюю кварту я не могу здесь долго находиться, я думал, это из-за сердца… Но сегодня сильней, чем обычно. Моя сигнора, может, следует пригласить клириков?
Клириков? Клирики на стороне Ифраны, хотя ведут себя смирно. Еще бы, Орест погиб очень некрасиво. Да и не верит она этим ритуалам, здесь нужен не клирик с кадилом, а Аларик со шпагой. Капитан, если ты и впрямь — Преступивший, если можешь из своего далека слышать других, помоги! Помоги еще раз, потому что больше помочь некому! С ифранцами, даже с ортодоксами мы справимся, но не с тем, кто бродит по старому дворцу, и не с голодом…
— Раз уж мы тут, посмотрим, как дела. Жамон, в каких кладовых вы заметили недостачу?
— Мы почти пришли. Опустели левые кладовые — это здесь.
Счетовод отделил от огромной связки на первый взгляд совершенно одинаковых ключей нужные и отпер массивную дверь. Взгляду предстало обширное помещение. Совершенно пустое! В столбе света, лившегося сквозь узкое решетчатое окно, танцевали многочисленные пылинки. На полу не было ни единого следа, вдоль стен лежали многочисленные серые тряпки.