Брат Норы был в дорожной одежде и высоких сапогах, а на руке графа, странное дело, висела плетеная деревенская корзинка. Базиль похудел, на скулах горел лихорадочный румянец, но в остальном он выглядел как всегда. Легкой походкой подойдя к подножию трона, граф Мо грациозным движением преклонил колено и поднял голову, ожидая слова сюзерена. На породистом лице не читалось ничего, кроме почтительности, но Пьеру отчего-то стало неуютно. Возможно, потому, что он не ожидал, что Гризье уцелеет, и видел, что тот, уезжая, не обольщался насчет собственной участи.
— Мы рады вашему возвращению, граф. Признаемся, что мы волновались. Как прошло путешествие? Вижу, вы прямо с коня.
— Да, Ваше Величество, на моих сапогах еще не высохла грязь Набота. Я проследовал прямо во дворец и нижайше прошу простить мне мой вид.
— Арцийского нобиля красит не одежда, а верность и доблесть, — выдержав эффектную паузу, изрек Пьер, — встаньте и расскажите нам о вашем путешествии.
Вы передали наше послание Рорику Ра-Гвару, не так ли?
— Да, Ваше Величество, — наклонил голову Базиль.
— Что он ответил?
— Рорик Ра-Гвар не считает себя вассалом Вашего Величества.
— Вы так полагаете или же вы привезли ответ?
— Я привез ответ. Рорик Ра-Гвар счел уместным передать вам послание и то, что он называет подарком. Вот первое, — Базиль вытащил из-за пазухи зашитый в кожу свиток, — а вот и второе. — Он приподнял корзину.
— Откройте.
Граф Мо невозмутимо откинул крышку. Он, без сомнения, знал, что внутри, так как сохранил полное спокойствие, а вот Пьеру это не удалось. Лившийся сверху свет позволил рассмотреть дары Лося во всех подробностях. Жись Фронтерский и лейтенант Эсташ в последний раз удостоились королевской аудиенции.
— Что это? — квакнул Пьер, позабыв о королевском величии.
— Ответ Рорика Ра-Гвара. — Голос Базиля звучал бесстрастно и ровно.
— Вы… Вы привезли это… сюда?
— Я исполнил приказ моего короля, — в лиловых глазах Базиля мелькнула и погасла злая искра, — отвезти указ Его Величества Рорику Ра-Гвару и доставить его ответ.
— Как вышло, что лейтенант Эсташ мертв, а вы живы? — Лицо короля все еще сохраняло утонченный бледно-зеленый оттенок, но он уже справился с собой.
— Лейтенант Эсташ и его люди видели свой долг в том, чтобы проводить меня до Ароны. Дальше я поехал один. На Гварском берегу меня ждали. Видимо, Рорик счел неприличным, что посол Арции прибыл без должного эскорта, и озаботился таковой обеспечить. Я и, — Базиль улыбнулся, — около трех десятков воинов Ра-Гвара направились к Рорику, с которым я имел… гм… непродолжительную беседу. С лейтенантом Эсташем я увиделся лишь во время казни.
— Вы просили Ра-Гвара о помиловании?
— Отнюдь нет. О помиловании просил Эсташ, но Рорик известен тем, что все делает наоборот. Он казнил не меня, а лейтенанта.
— Жись Фронтерский и его люди подверглись нападению Гвары?
— Нет, нападению Луи Трюэля и Мориса Шаотана.
— Они в Гваре?!
— Да, как я понял, всего около тысячи человек.
— Вы видели их?
— Во время казни граф Трюэль и барон Шаотан были вместе с Рориком и кардиналом Георгием, а Хайнц командовал дарнийским отрядом.
— Не было ли там Рафаэля Кэрны и… — Пьер осекся, но Базиль его прекрасно понял.
— Маркиза Гаэтано в Гваре я не видел.
— И все равно вы задержались.
— Прошу прощения у Его Величества. Меня задержали. Сначала Рорик, а потом — лихорадка. Я выехал сразу же, как смог сесть в седло.
— Вы честно, выполнили свой долг, граф, — на бледных губах Пьера появилась любезная улыбка, — и проявили не только недюжинную смелость, но и дипломатические способности. Мы полагаем, что ваше призвание — не военная служба, а дипломатическая, и назначаем вас нашим послом при ифранском дворе. Мы очень сожалеем, что у вас не будет времени для отдыха, но вам придется отправиться не позднее чем завтра к вечеру.
— Благодарю Его Величество за высокую оценку моей недостойной персоны. Я постараюсь оправдать оказанное мне доверие.
— Граф Мо, дайте нам письмо Рорика и можете идти. Мы вас больше не задерживаем. Засвидетельствуете мое неизменное расположение вашему семейству, и особенно прелестной Элеоноре. Барон Эж, возьмите у графа Мо его ношу. Мы приказываем похоронить останки наших слуг и союзников должным образом. Гофмейстер, прикажите принести медный поднос и огненный камень.
Лакей, тенью скользнув в не успевшую захлопнуться за Базилем Гризье дверь, принес овальный эллский поднос и оправленный в серебро огненный камень.
Гофмейстер, прикажите принести медный поднос и огненный камень.
Лакей, тенью скользнув в не успевшую захлопнуться за Базилем Гризье дверь, принес овальный эллский поднос и оправленный в серебро огненный камень. Король брезгливо, двумя пальцами взял послание, открыл футляр и, бросив желтоватый лист на узорчатую медь, поджег. Огонь загорелся не сразу — видимо, в пути бумага отсырела. Наконец по краям письма затанцевали огненные язычки.
— Мы не желаем знать, что нам пишет изменник и убийца, — изрек Пьер. Ответом ему было подобострастное мычание, сменившееся гнусным кошачьим воплем. Два огромных черных кота, сцепившись в смертельной схватке, рухнули откуда-то сверху прямо к ногам державшего поднос слуги. Тот от неожиданности разжал руки, раздался грохот, медный противень и охваченная огнем бумага упали на пол. Лакей, однако, не растерялся, стремительно затоптав пламя. Пахнуло дымком, очумевшие от собственной наглости коты куда-то юркнули и исчезли, а на гладкой мраморной стене под гербом Арроев, где вскоре должен был появиться портрет короля, проступили огненные буквы.