— В интересах снижения напряжённости было бы неплохо знать, когда вы намерены закончить учения своего флота. Это было бы истолковано как дружественный жест.
— Наши весенние манёвры будут продолжены. Они никому не угрожают, и усиление вашего морского присутствия наглядно продемонстрирует это. Мы не просим, чтобы вы верили нашим словам. Пусть наши дела говорят за себя. Было бы также неплохо, если бы флот нашей мятежной провинции тоже снизил уровень своей активности. Может быть, вы постараетесь убедить их?
Адлер понял, что повторное предложение вступить в контакт с Тайбэем не является случайным.
— Если вы просите нас об этом, я буду рад прибавить свой голос и голос Соединённых Штатов к усилиям, направленным на достижение мира.
— Мы высоко ценим посредничество Соединённых Штатов и надеемся, что вы сыграете положительную роль в урегулировании этого трагического инцидента, при котором потеряно столько невинных жизней.
— Если вы просите нас об этом, я буду рад прибавить свой голос и голос Соединённых Штатов к усилиям, направленным на достижение мира.
— Мы высоко ценим посредничество Соединённых Штатов и надеемся, что вы сыграете положительную роль в урегулировании этого трагического инцидента, при котором потеряно столько невинных жизней.
Адлер непроизвольно зевнул.
— Простите меня, — поспешно извинился он.
— Продолжительные перелёты весьма утомительны, не правда ли? — Эти слова прозвучали из уст Чанга. Это было первое, что он произнёс за всё время переговоров.
— Действительно, — согласился Адлер. — Позвольте мне проконсультироваться с моим правительством. Думаю, наш ответ на ваше предложение будет положительным.
— Отлично, — кивнул министр иностранных дел. — Мы не хотим, чтобы участие Соединённых Штатов в подобных переговорах превратилось в прецедент, и надеюсь, что вы понимаете это, но ввиду особых обстоятельств мы будем благодарны за вашу посредническую роль.
— Утром я сообщу вам ответ президента, — пообещал Адлер, поднимаясь из?за стола. — Извините, что я задержал вас так поздно.
— Таков наш долг, нам всем приходится подчинять ему свои личные интересы.
Скотт Адлер ушёл, пытаясь понять смысл поразительного откровения, услышанного им. Он так и не понял, кто стал победителем в этой карточной игре, а затем сознался себе, что даже не знает, во что они играли. Переговоры прошли совсем не так, как он предполагал. Похоже, он выиграл, причём выиграл с удивительной лёгкостью. Его собеседники пошли на гораздо большие уступки, чем это сделал бы на их месте он сам.
* * *
Кое?кто называл это «журналистикой чековой книжки», тут не было ничего нового, и к тому же на рабочем уровне такая практика оказалась не столь и дорогой. У всякого маститого репортёра есть список лиц, к которым он может обратиться за сведениями и которые за скромное вознаграждение готовы проверить ту или иную информацию. В том, чтобы обратиться с просьбой к приятелю, не было ничего противозаконного, по крайней мере внешне. Сведения, которые требовались репортёрам, редко являлись секретными, а в данном случае это была информация, открытая для общественности, просто воскресенье было нерабочим днём и, чтобы выполнить просьбу репортёра, чиновнику пришлось оторваться от семейных дел.
Служащий, занимавший не слишком видное положение в государственном департаменте штата Мэриленд, направился к своему офису в Балтиморе. Воспользовавшись, как обычно, электронной карточкой, он въехал на стоянку и вошёл в помещение. Пришлось отпереть несколько дверей, прежде чем он оказался в пахнущем плесенью архиве. Там он нашёл нужный шкаф, выдвинул ящик и достал папку. Оставив закладку, чтобы вернуть папку на прежнее место, он меньше чем за минуту на ближайшем ксероксе снял копии всех документов и снова положил папку в ящик. После этого чиновник вернулся к автомобилю и отправился домой. Поскольку ему довольно часто приходилось заниматься такими делами, дома у него стоял персональный телефакс, так что уже через десять минут документы были отправлены адресату. Пройдя в кухню, служащий бросил копии в мусорную корзину. За это он получит пятьсот долларов — больше, чем получил бы в рабочий день, потому что ему пришлось прервать свой уик?энд.
* * *
Джон Пламер принялся за чтение документов ещё до того, как последний лист выполз из факсимильного аппарата. Действительно, Райан Джон Патрик основал холдинговую корпорацию в то самое время, о котором говорил Хольцман. Контроль над корпорацией через четыре дня (из?за того, что два дня пришлись на уик?энд) перешёл к Кэрол Циммер, и теперь этой корпорации принадлежал магазин «7?одиннадцать» в южном Мэриленде.
В состав совета директоров корпорации вошли Циммер Лоренс, Циммер Алиса и ещё один ребёнок. У всех держателей акций была одинаковая фамилия. Пламер узнал подпись Райана на документах передачи акций новым собственникам. Юридическими формальностями занималась крупная и известная вашингтонская фирма, Пламеру было знакомо её название. Были проведены некоторые изощрённые, но совершенно законные мероприятия для того, чтобы корпорация перешла к семье Циммеров без уплаты налогов. Больше никаких документов, касающихся права собственности на магазин «7?одиннадцать», не было, да они и не требовались.
В распоряжении Пламера имелись и другие материалы. Он был знаком с регистратором в Массачусетсом технологическом институте и ещё вчера узнал от него, тоже посредством факса, что все расходы за обучение и проживание Питера Циммера оплачиваются частным фондом, причём чеки были подписаны одним из партнёров той же юридической фирмы, которая занималась покупкой магазина для семьи Циммеров. Пламер получил даже копию личного дела студента, завершающего обучение в институте. И тут Хольцман был прав. Питер Циммер занимался компьютерными исследованиями и по окончании института продолжит их там же в Массачусетсе, в лаборатории программного обеспечения. Если не считать посредственных оценок по литературе на первом курсе — даже в Массачусетсом технологическом считали необходимым, чтобы студенты получили всестороннее образование, но, по?видимому, Питер Циммер не проявлял интереса к поэзии, — по всем остальным предметам у него были отличные оценки.