— Слушаюсь, сэр.
Райан положил трубку и сумел снова заснуть. Это был один из президентских талантов, которым он уже почти овладел. Может быть, подумал Джек, погружаясь в сон, может быть, ему удастся научиться играть в гольф во время кризисных ситуаций… вот было бы…
* * *
Как и следовало ожидать, им оказался один из педерастов. Он ухаживал за преступником, приговорённым к смертной казни за убийство, и делал это должным образом, бережно и тщательно. Судя по видеоплёнке, это ускорило процесс передачи вируса.
Моуди проявил предусмотрительность и распорядился, чтобы медики внимательно следили за новыми «санитарами». Последние принимали обычные меры предосторожности, надевали перчатки, тщательно мылись, поддерживали чистоту в палате и вытирали все, что попадало на пол. Эта последняя задача все более усложнялась прогрессирующей болезнью первой группы подопытных. Их стоны доносились из динамика достаточно громко, чтобы он мог понять, какие муки претерпевают страдальцы, тем более что их лишили болеутоляющих средств, нарушив мусульманские традиции милосердия, чего Моуди не принял во внимание. Вторая группа подопытных делала то, что им приказали, но их лишили масок, в чём и заключалась цель опыта.
Педераст был молодым человеком, чуть старше двадцати, и он относился к пациенту, порученному его заботам, с поразительной чуткостью.
Педераст был молодым человеком, чуть старше двадцати, и он относился к пациенту, порученному его заботам, с поразительной чуткостью. Не имело значения, делал он это из сострадания к мукам убийцы или потому, что хотел продемонстрировать, что и сам достоин милосердия. Моуди навёл на него камеру и увеличил изображение. Его кожа была сухой и воспалённой, движения медленными, словно причиняли ему боль. Врач поднял трубку. Через минуту на экране появился один из армейских медиков. Он о чём?то поговорил с педерастом и, прежде чем вышел из палаты и снял трубку телефона в коридоре, сунул ему в ухо термометр.
— У субъекта номер восемь температура тридцать девять и две. Жалуется на усталость и боль в конечностях. Глаза у него красные и опухшие, — деловито доложил медик. Можно было не сомневаться, что армейские медики не проявят такого же сочувствия к подопытным, какое они проявляли к сестре Жанне?Батисте. Несмотря на то что она принадлежала к неверным, монахиня была, по крайней мере, добродетельной женщиной, чего уж никак нельзя было сказать о мужчинах в палате. Это для всех упрощало ситуацию.
— Спасибо.
Итак, его предположение подтвердилось, подумал Моуди. Вирусы штамма Маинги действительно могли переноситься по воздуху. Теперь всего лишь оставалось убедиться, сохранялась ли у них прежняя вирулентность и умрёт ли от лихорадки Эбола новый субъект. Когда у половины второй группы появятся аналогичные симптомы, подопытных переведут в отдельную палату по другую сторону коридора, а подопытным первой группы введут смертельную дозу наркотиков, и с ними будет покончено. Все они уже умирали.
Моуди знал, что директор будет доволен. Заключительный этап эксперимента оказался таким же успешным, как и предыдущие. Теперь они не сомневались, что у них в руках оружие столь ужасной силы, какой ещё никогда не располагал человек. Разве это не великолепно, сказал себе врач.
* * *
Обратный рейс всегда проще для организма. «Артист» прошёл через металлодетектор, остановился, подождал, пока вокруг него не провели магическим жезлом, и, как всегда, продемонстрировал смущение из?за своей золотой ручки «Кросс» в кармане пиджака. Затем он прошёл в зал ожидания первого класса, даже не оглянувшись назад. Если полицейские следят за ним, они остановят его сейчас. Но за ним никто не следил, и его не остановили. Его кожаный блокнот находился в ручной клади, однако «Артист» решил пока подождать. Скоро объявили посадку, он прошёл по длинному коридору к «Боингу?747» и сразу нашёл своё кресло в переднем салоне. Авиалайнер оказался полупустым, что было очень удобным. Как только самолёт оторвался от земли, «Артист» достал из кейса блокнот и принялся записывать все, что до сих пор не хотел заносить на бумагу. Как и обычно, фотографическая память не подвела его, и он работал не прерываясь целых три часа, пока где?то над серединой Атлантики не почувствовал, что нужно поспать. Он справедливо подозревал, что сон не будет лишним.
Глава 29
Заключительный суд
Келти знал, что это могло стать его последней попыткой попасть в цель, — он снова вспомнил метафору, связанную с огнестрельным оружием. Тем не менее ирония этого не пришла ему в голову. Келти предстояло предпринять сегодня более важные шаги. Накануне он пригласил на пресс?конференцию тех сотрудников средств массовой информации, которые ещё оставались ему верны, на кого он мог положиться. Остальные, если и не покинули его, то по меньшей мере не проявляли должного энтузиазма, не будучи уверенными в его победе. И всё же на двухчасовую пресс?конференцию, начавшуюся в полночь, собралось немало репортёров, заинтригованных несколькими упомянутыми им ключевыми словами и фразами. После этого ему оставалось только потребовать от них соблюдения правил. Все сказанное им должно быть использовано всего лишь как информация, его слова нельзя цитировать.
Разумеется, репортёры согласились.
— Возникла весьма тревожная ситуация. ФБР подвергло весь седьмой этаж Госдепартамента, все руководство, проверке на детекторе лжи, — сказал Келти. До репортёров доходили кое?какие слухи, но они не могли найти никого, кто мог бы подтвердить их. Слова Келти стали таким подтверждением. — Но ещё больше меня беспокоит то, какую политику начало проводить новое правительство. Бретано настаивает на укреплении обороны — и это человек, который является ставленником военно?промышленного комплекса. По его словам, необходимо устранить всю проверку системы поставок, избавиться от контроля Конгресса над разработкой новых видов вооружения. А посмотрите, к чему стремится Джордж Уинстон? Он хочет нарушить налоговое законодательство, сделать его более регрессивным, упразднить налоги с доходов от капиталовложений. Почему? Да потому, что он намеревается переложить весь груз налогов на плечи трудящихся и среднего класса, предоставить полную свободу богачам.