— Вот уж это не правда. Он убил русского — застрелил его прямо на ракетной палубе — ещё до того, как я оказался на борту русского ракетоносца. Он стоял у руля, когда мы столкнулись с «альфой» и потопили её. Он был смертельно испуган, но действовал как надо. Человек, который стал теперь нашим президентом, участвовал в операции и отлично проявил себя. Как бы то ни было, если кто?нибудь захочет убедиться в мужестве нашего президента, я ставлю на него. Поверь мне, Дейв, у него между ног висит пара больших чугунных, вот что. Может быть, это не видно на экране телевизора, но я готов идти за ним повсюду. — Манкузо сам удивился такому выводу. Ему впервые представилась возможность продумать все до конца.
— Да, это приятно слышать, — негромко заметил Ситон.
— Итак, в чём заключается операция? — спросил командующий подводными силами.
— Приказ оперативного управления гласит, что мы должны следить за учениями китайского флота.
— Ты знаешь Джексона лучше меня. Каковы параметры задания?
— Если это всего лишь учения и ничего больше, мы ведём наблюдение, ничем не обнаруживая себя.
— Ты знаешь Джексона лучше меня. Каковы параметры задания?
— Если это всего лишь учения и ничего больше, мы ведём наблюдение, ничем не обнаруживая себя. В случае изменения ситуации, наша задача состоит в том, чтобы показать, что мы проявляем обеспокоенность. Понял, Барт? На дне моего сундука ничего не осталось, черт побери.
Чтобы убедиться в этом, достаточно было посмотреть в окно. Авианосцы «Энтерпрайз» и «Джон Стеннис» стояли в сухих доках. Главнокомандующий Тихоокеанским флотом не имел в своём распоряжении ни единого авианосца, и положение не изменится ещё по меньшей мере два месяца. При захвате Марианских островов они послали в море авианосец «Джонни Реб» с двумя действующими гребными винтами, но теперь он находился в доке рядом со своим старшим братом с огромными дырами, выжженными в его корпусе от лётной палубы и до уровня первой платформы, в ожидании прибытия новых турбин и редукторов, изготовляемых на заводе. Военно?морской флот США использовал авианосцы для демонстрации своей военной мощи. Возможно, частью китайского плана было убедиться в реакции Америки, в то время когда значительная часть этой мощи отсутствует.
— Ты поддержишь меня, если возникнут трудности с Де Марко? — спросил Манкузо.
— Что ты имеешь в виду?
— Я хочу сказать, что Бруно принадлежит к старой школе. Он считает, что подлодки должны оставаться невидимыми. Лично я считаю, что иногда неплохо продемонстрировать своё присутствие. Если уж ты хочешь, чтобы я потряс клетку Джо Китайца, надо сделать это так, чтобы он почувствовал, как гнётся решётка, верно?
— Я составлю оперативный приказ соответствующим образом. А вот как ты будешь действовать — твоё дело. Пока же, если какой?нибудь шкипер начнёт говорить со своим старпомом о том, что намерен забраться в постель к своей девушке на берегу, мне понадобится магнитофонная запись этого разговора для коллекции.
— Дейв, это приказ, понятный всякому. Я даже обещаю дать тебе её телефонный номер.
* * *
— И мы бессильны что?нибудь предпринять, — завершил свою оценку ситуации Клифф Ратледж.
— Неужели, Клифф? — с иронией поинтересовался Скотт Адлер. — Мне казалось, что я и сам это понимаю. — Смысл заключался в том, что твои подчинённые выдвигают альтернативные предложения или, по крайней мере, не говорят тебе того, что ты знаешь и без них.
До сих пор им везло. Мало что проникло в средства массовой информации. Вашингтон все ещё не избавился от потрясения, младшие чиновники, занимающие должности старших, ещё не обрели достаточной уверенности, чтобы организовать утечку информации без соответствующего разрешения, а на высшие должности Райан назначил людей, удивительно лояльных по отношению к своему верховному главнокомандующему, что явилось неожиданным преимуществом выбора людей со стороны, не знакомых с политикой. Но так не может продолжаться, особенно когда на горизонте маячит такая сенсационная новость, как появление новой страны, в состав которой войдут два бывших врага, причём оба они проливали кровь американцев.
— Думаю, мы всегда можем занять нейтральную позицию, — с оптимизмом заметил Ратледж, рассчитывая увидеть ответную реакцию. Такая альтернатива отличалась от неспособности предпринять что?нибудь, метафизическая тонкость, легко понятная официальному Вашингтону.
— Если мы займём такую позицию, то этим будем способствовать дальнейшему развитию событий, наносящих вред нашим интересам, — возразил один из высокопоставленных дипломатов.
— А разве это не лучше, чем признать своё бессилие? — ответил Ратледж. — Если мы выразим своё отрицательное отношение и затем не сможем принять никаких мер, чтобы помешать этому, такая позиция будет хуже нейтральной.
Адлер подумал, что на выпускника Гарварда всегда можно положиться, когда требуется грамматически правильно построить фразы и спорить по мелочам, но, как в случае с Ратледжем, от него трудно ждать большего. Этот кадровый дипломат сумел добраться до седьмого этажа и занять столь высокий пост благодаря тому, что старался обо всём говорить предельно осторожно, никогда не брал на себя ответственность, а это означало, что и инициативы он не проявлял. С другой стороны, у него блестящие связи — или они были раньше. Однако Клифф был болен самой опасной болезнью дипломата. По его мнению, не существовало проблем, по которым нельзя вести переговоры. Адлер придерживался иной точки зрения. Иногда необходимо занять твёрдую позицию и отстаивать её, несмотря ни на что, потому что, если вы не сделаете этого, ваш оппонент сам выберет поле боя, и тогда инициатива перейдёт к нему. Задача дипломатов заключалась в том, чтобы не допустить войны. Это важная задача, считал Адлер, но решить её можно только в том случае, если ты знаешь, где занять твёрдую позицию и на какие уступки — но не более того — можно пойти. Для заместителя госсекретаря по политическим вопросам такой танец был бесконечным, причём вёл его кто?то другой. К сожалению, у Адлера не хватало политической власти, чтобы уволить Ратледжа или по крайней мере сделать послом в какой?нибудь безобидной стране. Он сам как государственный секретарь ещё не был утверждён Сенатом.