* * *
Скотт Адлер прилетел в Нью?Йорк, чтобы занять место США в Совете Безопасности. Американский представитель в Организации Объединённых Наций был опытным дипломатом, однако в некоторых случаях близость Вашингтона оказывалась очень удобной, и возникшая ситуация была одним из них. Вот только пользы от этого никакой, подумал Адлер. У государственного секретаря не было никаких козырей. Часто самым умным шагом в дипломатии является согласие с тем, что предлагает твой противник.
В 1991 году больше всего опасались, что Ирак просто выведет свои войска из Кувейта, и тогда Америка со своими союзниками не сможет ничего предпринять, а у Ирака сохранится мощная армия, способная нанести удар в другой, более удобный момент. К счастью, оказалось, что Ирак тогда перехитрил самого себя. Но кому?то опыт прошлого пошёл на пользу. Если вы требуете, чтобы кто?то поступил таким?то образом, в противном случае его лишат чего?то, в чём он нуждается, а он соглашается с вашим требованием, — ну что ж, в этом случае вы не можете лишить его тех вещей, в которых он нуждается, правда?
Адлер получил перед отъездом самый подробный брифинг, но не видел, как он сможет повлиять на ход событий. Ситуация напоминала игру в покер, когда у тебя три туза после сдачи, ты уже предвкушаешь победу, но соперник открывает карты и у него «стрейт флаш» — пять карт одной масти с двойки до шестёрки. Хорошая информация не всегда помогает выиграть битву. Единственное, что могло бы замедлить процедуру, это перегрузка ООН, в результате чего все движется черепашьим шагом, но даже такое происходит не всегда, особенно в тех случаях, когда у дипломатов вдруг наступает приступ энтузиазма. Адлер мог бы обратиться с предложением отложить голосование, для того чтобы проверить выполнение Ираком требований ООН, однако Иран уже опередил его, представив проект резолюции, подчёркивающий временное и условное снятие эмбарго. К тому же Иран дал ясно понять, что они в любом случае собираются начать поставки продовольствия (по сути дела уже начали, доставляя продовольствие на грузовиках), исходя из соображений, что, если не скрывать незаконные поступки и делать это открыто, подобное поведение будет признано. Государственный секретарь посмотрел на своего представителя в ООН — они дружили давно — и заметил, как тот иронически подмигнул ему. Британский посол уставился в лежащий перед ним блокнот, страницы которого были покрыты карандашными рисунками. Русский читал депеши. По сути дела никто не обращал внимания на происходящее. Это просто не вызывалось необходимостью. Через два часа проект резолюции, представленный Ираном, будет принят Советом Безопасности. Ничего не поделаешь, все могло быть хуже. По крайней мере Адлеру представится возможность поговорить с глазу на глаз с китайским послом и спросить его о предстоящих морских учениях. Он знал, каким будет ответ, но так и не узнает, сказали ему правду или нет. Да, конечно. Я государственный секретарь самой могущественной страны в мире, подумал Адлер, но сегодня могу всего лишь беспомощно наблюдать за развитием событий.
Глава 26
Сорняки
Вряд ли может быть что?нибудь печальнее, чем больной ребёнок. Доктор Макгрегор вспомнил, что её зовут Сохайла. Прелестное имя и прелестная девчурка. Отец принёс её на руках. Он казался грубым и недобрым человеком — таким было первое впечатление Макгрегора, а он привык ему доверять, — однако его лицо выражало беспокойство за своего ребёнка. За ними шла жена, затем ещё один мужчина в пиджаке, похожий на араба, а замыкал шествие суданский чиновник. Доктор заметил все это и выбросил из головы. Они не были больными, а девочка была.
— Привет, юная леди, ты снова у нас, — сказал он с улыбкой, рассчитанной на то, чтобы успокоить ребёнка. — Ты плохо себя чувствуешь? Постараемся принять меры. Следуйте за мной, — сказал он, обращаясь к отцу.
Судя по всему, эти люди занимали видное положение и с ними будут обращаться соответствующим образом. Макгрегор провёл их в смотровую комнату. Отец положил девочку на стол и отошёл назад, позволив жене держать Сохайлу за руку. Телохранители — вряд ли они могли быть кем?то другим — остались в коридоре. Врач приложил руку ко лбу ребёнка. Девочка пылала от жара — по меньшей мере 39. Ладно. Макгрегор тщательно вымыл руки и надел резиновые перчатки, потому что находился в Африке, а здесь нужно принимать все меры предосторожности.
Прежде всего он измерил температуру, вставив термометр в ухо — 39,4. Пульс частый, но для ребёнка это неопасно. Врач прослушал грудь стетоскопом и убедился, что сердцебиение нормальное, с лёгкими все в порядке, хотя он обратил внимание на учащённое дыхание. Пока у неё лихорадка, вряд ли что?то необычное для детей, особенно недавно попавших в новую обстановку. Он поднял голову.
— Что вы заметили у своей дочери?
На этот раз ответил отец.
— Она не может есть, и из другого конца…
— Рвота и понос? — спросил Макгрегор, осматривая глаза девочки. Они тоже ни о чём не говорили.
— Да, доктор.
— Насколько мне известно, вы недавно приехали сюда? — Он посмотрел на отца, когда почувствовал, что тот колеблется. — Мне нужно это знать.