— Нет, не было, я…
— Ты собираешься выслушать своего учителя или нет?
— Валяй дальше, — сказал президент.
— Начнём с того, что примерно сорок процентов населения голосуют за демократов и примерно столько же — за республиканцев. Из этих восьмидесяти процентов большинство не изменит своей позиции, если даже Адольф Гитлер будет соперничать с Эйбом Линкольном или с Франклином Делано Рузвельтом, чтобы упомянуть обе партии.
— Но почему…
— Почему небо голубое, Джек? — В голосе ван Дамма прозвучало раздражение. — Оно голубое, вот и все. Даже если тебе удастся объяснить причину этого, а мне кажется, что некоторые астрономы способны сделать это, небо все равно останется голубым, так что не проще ли просто признать этот факт? Таким образом, остаётся двадцать процентов людей, которые голосуют то за одну партию, то за другую. Может быть, они и есть настоящие независимые избиратели вроде тебя. Вот эти двадцать процентов и держат в своих руках контроль за судьбы страны, и если ты хочешь, чтобы все получилось по?твоему, тебе нужно привлечь на свою сторону эти двадцать процентов. А теперь кое?что забавное. Эти двадцать процентов не слишком интересуются тем, о чём ты думаешь. — Арни произнёс эту фразу с лукавой улыбкой.
— Одну минуту…
— Ты прерываешь учителя. — Арни поднял руку. — Тем твёрдым восьмидесяти процентам, которые голосуют за политическую линию, выбранную двумя партиями, наплевать на характер президента. Они голосуют за выбранную ими партию, потому что верят в её философию — или потому что папа и мама голосовали за неё; причина не имеет значения. Так обстоит дело. Это факт. С ним нужно примириться. А теперь вернёмся к двадцати процентам избирателей, выбор которых имеет решающее значение. Их мало интересует политическая линия президента, им важен сам президент. Вот в этом и заключается твоё преимущество, Джек. С политической точки зрения ты так же мало заслуживаешь пребывания на посту президента, как трехлетний малыш в оружейном магазине. Зато у тебя незаурядный характер и сила воли. На этом?то и надо сыграть.
Райан нахмурился, услышав слово «сыграть», но на этот раз промолчал. Он кивнул, предлагая главе своей администрации продолжать.
— Обращаясь к людям, просто говори, во что ты веришь, и говори как можно проще. Хорошие идеи звучат просто и убедительно. То, что ты говоришь, должно звучать последовательно, вытекать одно из другого. Эти двадцать процентов избирателей хотят убедиться в том, что ты действительно веришь в свои слова. Скажи мне, Джек, ты уважаешь человека, чётко выражающего свои убеждения, даже если с ними не согласен?
— Конечно, так и должен…
— … поступать человек, — закончил его мысль Арни. — Такова позиция этих двадцати процентов. Они будут уважать и поддерживать тебя, даже если в некоторых вопросах не согласны с тобой.
Почему? Да потому что они понимают, что ты — порядочный человек и сдержишь данное тобой слово. А им хочется, чтобы тот, кто занимает должность президента, был честным и порядочным человеком. Для них важно быть уверенными в том, что, если все покатится к чёртовой матери, найдётся кто?то, готовый по крайней мере попытаться исправить положение и приложить к этому все силы.
А им хочется, чтобы тот, кто занимает должность президента, был честным и порядочным человеком. Для них важно быть уверенными в том, что, если все покатится к чёртовой матери, найдётся кто?то, готовый по крайней мере попытаться исправить положение и приложить к этому все силы.
Всё остальное — внешнее оформление. Только не думай, что оформление и умение обращаться к людям ничего не стоят, ладно? Совсем неплохо, если ты сможешь умело и убедительно подать свои идеи. В своей книге о Хэлси, «Сражающийся моряк», ты тщательно выбираешь слова, когда хочешь, чтобы читатель понял тебя, верно? — Президент кивнул. — То же самое относится к идеям — чёрт возьми, эти идеи ещё более важны, и потому тебе придётся подавать их с соответственно большим искусством, понимаешь? — Глава администрации пришёл к выводу, что план урока выполняется вполне успешно.
— Арни, а ты сам согласен с моими идеями?
— Не со всеми. Думаю, ты не прав в вопросе с абортами — женщина должна иметь право выбора. Я не согласен и с некоторыми другими идеями. Зато, господин президент, я ни на минуту не усомнился в вашей честности и порядочности. Я не могу убедить тебя, во что верить и во что нет, но ты готов прислушаться к предложениям. Я люблю эту страну, Джек. Моя семья сумела спастись из Нидерландов, и мы пересекли Ла?Манш в лодке, когда мне было всего три года. Я до сих пор помню, как меня тошнило от морской болезни.
— Ты еврей, Арни? — с удивлением спросил Джек. Раньше он как?то не задумывался о его религиозной принадлежности.
— Нет, но мой отец принимал активное участие в движении сопротивления, и немецкий агент выдал его оккупационным властям. Отцу угрожал расстрел, но нам удалось спастись. В противном случае мы с мамой оказались бы в том же концентрационном лагере, что и Анна Франк[53]. Впрочем, это не спасло остальных родственников. Моего отца звали Биллем, и после войны он решил перебраться сюда. Я вырос, слушая рассказы о своей родине и о том, как эта страна отличается от Голландии. Америка действительно непохожа на Голландию. Я стал тем, кем являюсь сейчас, потому что стремился защитить существующую здесь систему. Почему Америка отличается от других стран? Думаю, всё дело в Конституции. Меняются люди, меняются правительства, меняются идеологии, но Конституция остаётся прежней. Ты и Пэт Мартин принесли присягу в верности конституции. Я тоже, — продолжал ван Дамм. — Только я принёс присягу самому себе, матери и отцу. Я не обязан соглашаться с тобой по всем вопросам, Джек. Но я знаю, что ты стараешься поступать как можно лучше. Это значит, что моя работа заключается в том, чтобы защитить тебя, дать тебе возможность действовать в соответствии со своими убеждениями. Поэтому ты должен выслушивать меня. Иногда придётся совершать поступки, которые тебе не по душе, но у вашей работы, господин президент, свои правила. Вот почему придётся следовать им, — негромко закончил глава президентской администрации.