Он заранее ждал меня здесь, стоя в стенной нише за портьерой.
Он знал.
Сейчас я почти люблю своего сына.
Уже не в силах сдержать возбужденного жужжания, золотая оса стремительно влетела в открытую дверь.
Внизу, под несущейся искоркой, презирая отсутствие света, стелилась удивительная тень — черный человек с разнопалыми руками.
* * *
Заклятый спал. Тяжело, беспокойно, и дикие видения из сопредельных аспектов терзали его мятущуюся душу, раздвоенную, словно жало змеи. Бесплотные, еще более тонкие, чем духи или эфирные создания, образы снов зачастую приходят из-за пределов. Почему, почему сумеречное сознание Заклятого притягивает к себе одно и то же: дым магнолий, хруст фарфора, белая свеча платана?… и почему, проснувшись, он хоронит это в себе до следующего сна?
Впрочем, неважно. Когда Заклятый проснется, его ждет кошмар наяву!
Вонзаю жало. И яд струится в человека по имени Рио, под защитные покровы, сразу в обе сплетенные души (хотя и не души это вовсе!) — яд реальности. Смотри!… смотри! — погружена в много-сон бдительная стража, ползет по полу человек с тухлым взглядом, спит, разметавшись, беззащитная женщина на дубовой кровати… смотри, герой!
В других обстоятельствах можно было бы сказать: «Герой вскочил, как ужаленный!».
Но других обстоятельств у меня не было; и я едва не опоздал. Трудно было уловить грань пробуждения, и еще труднее — понять, в какой миг Заклятый, как был, нагишом, оказался за дверью, прихватив со стены меч. Все-таки он хорош, этот могильный курган для самого себя! И если мне удастся сделать себя прежним, а его -…
Думать получалось плохо. Все силы уходили на одно-единственное: не отстать от героя.
Силы ушли, и я не отстал.
— Отпусти ее! Слышишь, мразь?!
Все-таки времени прошло больше, чем предполагалось вначале. Ведьмач, вожак здешнего Ковена, ты хотел, чтобы я смотрел — и только?
Пожалуйста: я смотрю.
Тот, неподвижный изнутри, все же успел добраться до кровати. Сейчас он навалился на Сале всем телом, припал к ложбинке между шеей и плечом, намертво обхватив руками отчаянно сопротивляющуюся женщину. Насилует? Или… впрочем, герой Рио уже рядом. В темноте он видит куда хуже меня, но героям, как правило, достаточно силуэтов и собственного воображения. Рывок за волосы, удар рукоятью меча под ребра, прямо граненым медным яблоком — и чужак, грязный, лохматый, кувырком летит в угол.
Чтобы спустя мгновение медленно встать глиняным големом.
Встать?!
На Рио человек с тухлым взглядом не обращает внимания — негнущиеся, словно деревянные, ноги несут его обратно к кровати. Пальцы героя клещами впиваются в плечо насильника, но человек с тухлым взглядом походя отмахивается — и теперь в угол летит уже герой, чудом не порезавшись о собственный меч. Ну, давай же, Рио, вставай! Он встал, значит, сможешь и ты! Разве не видишь: его нельзя остановить, не убив! Убей! Брось в мир щедрую смерть со своего клинка! Преступи Запрет! Иначе… посмотри — у женщины на шее кровь! Кровь! Ты что, совсем ослеп?!
Заклятый бьет в броске с пола — снова медным яблоком рукояти.
По хребту.
Достигни удар цели: человек с тухлым взглядом упал бы со сломанным позвоночником, парализованный — но живой!
К счастью, удача теперь была на моей стороне: ночной гость, словно почувствовав опасность, в последний момент начал оборачиваться — отчего удар обрушился вскользь, разодрав одежду вместе с кожей спины. Желтые кривые клыки ощерились в лицо Рио, из выгребной ямы рта потянулась ниточка кровавой слюны. Острие меча угрожающе ткнулось в грудь чужака, напротив сердца — остановись! стой, погибнешь! сдавайся! — две лапы в ответ ухватили клинок, но ноги, непослушные ноги подвели своего владельца.
Человек с тухлым взглядом упал вперед.
И меч вышел у него из спины.
Мироздание содрогнулось! Эфирные вихри хлестнули со всех сторон, сметая завесы, прорывая Рубежи, верша слияние возможного с невозможным! — сейчас, сейчас вода нарушения хлынет под корни Древа Сфирот, раскроются набухшие почки на ветвях, давая дорогу Истинному Свету, как уже было однажды — и я наконец обрету цельность… Скорее, скорее, я устал ждать!…
Но почему слабеет невидимый ветер, иссякает влага чуда, почему вновь смыкается треснувшая было скорлупа, почему… Не надо! Неужели снова… Ведь вот он, убитый, валяется на полу, с мечом в сердце, и над ним в оцепенении застыл герой Рио, нарушивший, нарушивший — НАРУШИВШИЙ!!! — условие заклятия!
Почему?!
Заклятый нагибается над лежащим.
— Мертв, — бормочет он, судорожно дергая щекой. — Странно, уже окоченеть успел…
Окоченеть?
Убитый мгновение назад — окоченеть?!
Существо на полу дернулось, и Рио невольно отшатнулся.
Отчаянно завизжала на кровати перепуганная до смерти женщина, зажав ладонью рану на шее. Человек с тухлым взглядом рывком извлек из груди меч, аккуратно положил его возле стены и сел.
— Сале, беги! — в крике героя стыло отчаяние.
— Сале? Нет!… Сале, это правда ты?
Голос — хриплый и одновременно пронзительный — безумным скрежетом разорвал ночь, и даже Рио застыл на месте, словно налетев на невидимую преграду.
Этот голос нельзя было не узнать.
— Хоста?! — выдохнул герой; и я проклял удачу, обернувшуюся чудовищной насмешкой — дважды просить у Заклятого смерть для одного и того же человека, и дважды не дотянуться до вожделенной цели!