А она еще подумала, что незнакомый ей пан герой пожалел девушку! Ярина рассмеялась сквозь подступившую со всех сторон тьму — беззвучно, горько. Как это ее сердюк назвал? Чудище? А ведь и вправду — чудище! Чудило Глиняное!…
* * *
…Лед был не белым, не синим даже — зеленым, словно молодая трава. Горный пик врезался в черное небо острым зубом, и холодом веяло от его неприступной мощи.
— Не бойся, Ирина! Я здесь!
Теплая рука подхватила, помогла стать на ноги.
— Красиво, правда?
Денница улыбался, и был на нем все тот же лиловый плащ, и так же сверкал серебром обруч в светлых волосах.
Ярина оглянулась. Вокруг лед — зеленый, в дивных узорах, вот еще одна вершина, чуть пониже, вдали, у черного горизонта — еще одна.
И звезды — огромные, яркие. Совсем близко — протяни руку.
— Красиво! А где мы, Денница?
— Не на Земле. Но и не так далеко. Этот мир совсем рядом, и даже не за Рубежом. Соседняя планета, очень древняя, старше Земли.
Ярина не поняла — но и не испугалась. Пусть так! С Несущим Свет — не страшно.
— Здесь хорошо думается — и никто не мешает. Мои, — он негромко засмеялся, — мои сородичи почему-то боятся космоса. А люди сюда придут нескоро.
И вновь не поняла Ярина, но теперь уже почувствовала тревогу. Почему они здесь? Почему ей снится эта чужая земля?
— Что случилось, Денница?
Он не ответил — задумался. И странным стало его лицо.
— Мне… Мне следует принять решение. Очень важное, Ирина! И я пока не знаю, что делать.
— Я могу помочь?
Она подошла ближе, легко коснулась его руки. Несущий Свет улыбнулся — еле заметно, одними губами.
— Сказавши «алеф» следует говорить «бейт». Пять воинств перешли ко мне. Два — остались верны Рубежам. Я должен решиться.
Девушка хотела спросить, узнать, что за воинства такие, и с кем баталия предстоит (ведь ясно — о бое близком речь), но вдруг поняла — нельзя. И страшно стало — словно вновь в подземелье оказалась.
Нет! Страшнее! Куда страшнее!
— Он — всемогущ, Ирина, но ведь мы — и ты, и я — тоже Он! А дом, расколовшийся надвое, не устоит — Он сам так говорил. Он отдал слишком много Себя, чтобы создать и нас, и людей. Но ведь если мы — это Он, то бунтовать против самого себя нелепо, правда? Все миры, все Сосуды, все Существа Служения, все люди — одно целое! Но ведь начали не мы!
Внезапно ей захотелось проснуться — пусть даже в подземелье, пусть в цепях. Что-то жуткое решалось тут, на неведомой планете, среди зеленого льда.
Денница словно понял. Замолчал, легко коснулся ее плеча.
— Извини. Это — моя забота. Просто я с детства очень уважал тебя, Несущая Мир. Если бы не ты, я бы вырос совсем другим… То есть вырасту.
Он рассмеялся — и тревога исчезла. Без следа, без приметы. Она — свободна, его теплая рука касается ее пальцев…
— Жаль, я ничем не смог тебе помочь, Ирина! Тот, кто будет мной, еще мало понимает. Он дал тебе силу — ненадолго, всего на какой-то час! — но не открыл дорогу…
— Кто ты, Денница?
— Я? — он развел руками. — Пока я маленький некрасивый мальчик, которого все боятся. Я могу заболеть, умереть, погибнуть, и тогда все, что ты видишь, останется просто твоим сном. Будущего еще нет, Несущая Мир!
— Я не понимаю! — отчаянно воскликнула Ярина. — Денница, объясни! Мне страшно!
— Мне тоже, — его глаза внезапно стали суровыми. — Но Будущее не должно говорить с Настоящим. Скажу лишь то, что уже известно в твоем мире. Существа Служения посчитали себя мудрее Его и решили уничтожить Сосуды, дабы воссоединился весь Мир и исчезли преграды. Тот Сосуд, в котором находимся я и ты — должен погибнуть очень скоро. Он — проба, очередная попытка. Удастся — погибнут и остальные.
Слова были непонятны, но страх почему-то исчез. Словно и вправду — перед боем. Ожидание кончилось. Вот он, враг — от одного конца поля до другого. Дымятся фитили гарматные, заряжены рушницы, вот-вот грянет первый залп…
— Но ведь мир не погибнет, Денница? Он не должен погибнуть, слышишь!
Холодно сверкал зеленый лед, ярко горели близкие звезды, и тепла была его рука.
Дымятся фитили гарматные, заряжены рушницы, вот-вот грянет первый залп…
— Но ведь мир не погибнет, Денница? Он не должен погибнуть, слышишь!
Холодно сверкал зеленый лед, ярко горели близкие звезды, и тепла была его рука.
— Не погибнет, Ирина. Я спасу!
Чортов ублюдок, младший сын вдовы Киричихи
Тетка тоже умеет разговаривать с бабочками.
Она их боится.
Бабочки ей приказывают.
* * *
Дядька Князь потерял смыслу. Он погас. Он уже не светится. Мне его не жалко. Мальчик Княжич Тор плачет. Мне его жалко.
Братик говорит, что будет «смута». Что нам нужно уехать. Я сказал, что нам нужно ехать к батьке, но братик не хочет. Братик боится батьки. Я не понимаю. Батька добрый. Он скоро вернется. Тогда я сказал, что мы поедем к доброму дядьке. Добрый дядька меня любит.
Братик не хочет. Он боится доброго дядьки.
Мой братик всего боится. Наверно, он еще не вырос. Я сказал, что если его будут обижать, я их всех убью, как Ирина Логиновна Загаржецка.
Братик очень испугался.
«Эвакуация» — это когда все уезжают, нагрузив вещи на телеги. Телег нужно много.
* * *
Пленочки порвались! Это плохо! Это очень-очень плохо!