— В нашей земле… нашем мире… несколько иные законы…
Пан Рио задумался, подбирая слова, вздохнул.
— Это трудно пояснить. Но мне кажется, что в моем мире законы магические… волшебные имеют большую силу, чем законы физические. У вас такое — исключение. У нас — правило. Мы говорили с господином Теодором, и он предположил, что мой мир находится ближе к Внутренней Сфере, поэтому в нем больше тонких материй…
Ярина испуганно моргнула. Все, тонкие материи пошли! Ну, Хведир, погоди!
Гость понял, улыбнулся.
— Скажем, наш мир… более волшебный.
Девушка не стала отвечать. Может, и так, а все равно дивно.
— Хотя кто знает? — пан Рио медленно встал, шагнул к окошку, зачем-то тронул рукой толстое стекло. — Сегодня мне снилось… Очень странный сон… видение. Будто кто-то допрашивает меня… мою душу… Кто-то черный…
Ярине стало не по себе. Полутемная зала, густые тени в углах, за окошком — сизый вечер…
Бр-р-р!
— Сны, конечно, всякие бывают, — гость словно понял: подошел ближе, улыбнулся.
— Иногда и чужая жизнь снится, словно своя. Но этот… черный… Он рассказал кое-что очень важное…
— Да будет вам, пан Рио! — девушка заставила и себя улыбнуться. — Сны Бог посылает. А если какие не от Бога, то в церковь вам надо, да свечу поставить. Как вы там у себя без Бога живете?
Гость развел руками — так, мол, и живем.
— Как я понимаю, господин Теодор будет жрецом… священником?
Ярина кивнула.
— Я слыхал, что у вас жрецам… служителям Бога запрещено жениться. Какой странный обычай!
— И вовсе не у нас! — возмутилась девушка. — То у латинов, а латины истинного Бога забыли, в ересь впали. У нас только монахам того не можно, а священники женятся. Вот пан Хведир…
Она осеклась, замолчала — и с изумлением поняла, что краснеет.
С чего бы это?
Гость улыбнулся, и от этой улыбки Ярине стало и вовсе стыдно.
Она хотела объяснить, что дело вовсе не в Хведире, и не в той дуре-попадье, что за него отдать собираются…
Не успела.
— Ханум! Ханум-хозяйка!
Девушка вздрогнула. Агмет? Когда только войти успел? Видать, замечталась!
— Говорить надо, ханум-хозяйка, — татарин шагнул из темноты, поклонился, единственный глаз с подозрением уставился на гостя. — Тайно говорить! Шибко тайно!
Пан Рио понял, тоже поклонился.
— Уважаемая госпожа Ирина! Не смею больше навязывать…
— Вот еще! — возмутилась девушка. — Вы мой гость! Оставайтесь, скоро вернусь. А ты, Агмет, что, указывать мне вздумал?
— Шибко тайно! — слуга вновь неодобрительно взглянул на пана Рио. — Бачка Хведир у крыльца ждет…
* * *
Бурсак был не один. Рядом с ним имелся кто-то знакомый, в новом жупане и сердюкской шапке с синим верхом.
Увидев Ярину, Хведир встрепенулся. Тускло блеснули окуляры:
— Яринка! Ярина Логиновна! Вот, прибег…
Хлопец шагнул ближе. Поклон — низкий, вежливый.
— Панна сотникова? То я очень рад!
В первый миг Ярина удивилась, но тут же узнала.
Гринь!
Гринь Чумак!
— И я тебя рада видеть, Гринь! Ну, как твои дела? Как брат?
— Добре! Все добре, панна сотникова! То благодаря вам да пану Хведиру. А я, дурень, вам даже спасибо сказать не успел. Вам — особо, добрая панна! Даже дивно: вас, как мамку мою покойную, кличут… То не случайно Бог так определил! Спасибо!
Парень улыбнулся, и девушке почему-то сразу стало легче. Они не одни! Хорошо, когда люди добра не забывают.
Внезапно лицо чумака стало серьезным, даже суровым.
— В сердюках я сейчас — у пана Мацапуры. Сам не рад, да деваться некуда, панна Ярина. Так вот, прознал я, что пан Станислав сжечь Калайденцы задумал. Завтра…
Девушка вздрогнула, но миг спустя ощутила злость — и неведомую ранее уверенность. Широко шагает Дикий Пан, не споткнуться бы!
— Десять человек поедут — с паном Юдкой. Село маленькое, пан Станислав говорит, что и десятка за глаза хватит…
Ярина усмехнулась — нет, не хватит! Теперь они в Валках не слепы! Теперь и ударить можно — во всю силу!
— Когда?
Гринь задумался, зачем-то потер подбородок.
— После полудня, думаю, к вечерне. Пан Станислав ждет, пока все в церкви соберутся.
— Ясно…
Мысли неслись, обгоняли друг друга. Десять сердюков — немного. На дороге встречать опасно — уйдут, да и на шаблях мацапуровы хлопцы горазды. А вот ежели в церкви спрятаться, да гаковницу вперед выставить… Десяток — в церкви, другой — за домами, чтоб никто не ушел…
— Ну, спасибо тебе, Гринь! От меня — и от тех, кого ты от смерти спас!
Парень смутился, помотал головой:
— То вам спасибо, панна сотникова! Поеду, как бы не хватились…
Он вновь поклонился — отдельно Хведиру-Теодору, отдельно Ярине — и шагнул в темноту.
Сгинул.
— Ну что, пан писарь сотенный? — Ярина глубоко вдохнула холодный воздух, улыбнулась Хведиру. — Вот и мы часу дождались!
* * *
Кони были плохи — еле шли по глубокому снегу. Всадники сидели кое-как, в седлах, а порою и просто на попонах. Ярина обернулась, головой покачала — не войско! Хоть и стараются хлопцы.
Сама девушка ехала впереди, рядом с верным Агметом. Не в первом ряду. Туда не пустили, напомнив, что место сотника — за дозорными, а еще лучше — сбоку, к середине ближе. Вот и довелось пристроиться за широкой спиной пана Рио. Тот сам вызвался первым ехать. Агмет заворчал, но гость, мягко улыбнувшись, напомнил, что у него все-таки два глаза.