Перед глазами вновь встало ее лицо — плосконосое, некрасивое. И глаза — темные, как ночь. Как та ночь, когда встретились все трое — Смерть, Пленник и Двойник.
Двойник!
Мальчишка показал мне!…
— Что молчишь, пан Юдка?
Я заставил себя улыбнуться.
— Пану нужна панна Загаржецка? Он ее получит. Да только она зацного пана ласкать не станет.
Он захохотал — громко, до слез. Затем махнул широкой ладонью:
— Ну ты и скажешь! Нагайки или железа каленого испробует — враз захочет. А нет — руки свяжу, да рот заткну. Не в том дело!
Да, не в том. Мне не пережить свою Смерть. Значит? Значит, вот он, мой час?
Страшно, глупый Юдка?
— Пан Станислав сказал «послезавтра», — я встал, взглянул ему прямо в глаза.
— Значит, будет послезавтра. Пан меня знает.
Он хотел что-то сказать, но осекся. Да, он меня знает. Иегуда бен-Иосиф выполнит панскую волю. И не потому, что я предан ему — зацному пану Станиславу Мацапуре-Коложанскому, бешеному псу, парящему ноги в теплой крови. Просто от судьбы не уйдешь, а долги надо платить.
Моя Судьба рядом — протяни руку.
И я протягиваю.
Но сначала…
* * *
…А Давид отвечал Филистимлянину: ты идешь против меня с мечом и копьем, и щитом, а я иду против тебя во имя Г-да Саваофа, Б-га воинств Израильских…
Средний треугольник — Гевура, Теферэт, Хесед.
Гевура — созвездие Шор, могучий Телец.
Теферэт — Кешет, Стрелец-из-лука.
Хесед — Мознаим, Весы Б-жьи…
Неярко горит семисвечник, белые линии на деревянном полу проступают четко, вбирая священный огонь и отдавая свет обратно.
Желание Отдавать — то, чем озаботился Святой, благословен Он, сотворив мир из самого Себя.
Нижний треугольник — Год, Йесод, Нецах…
Я не тороплюсь. Время тоже послушно, его можно сжать, можно развернуть, как ночное небо.
…А Давид отвечал Филистимлянину…
Маген Давид — Щит Давидов, великий образ Творения, путь к Двейкут — Единению. Шесть лучей — шесть дорог…
Год — созвездие Арье, гривастый Лев.
Йесод — Бетула, небесная Дева.
Нецах — Г`ди, лобастый Козерог.
Линии замкнулись, и свет, до того сдерживаемый, наполнил комнату. Не огонь светильника — пламя Сфирот, отблеск Вечного Пламени.
Шесть лучей, шесть созвездий, шесть пророков. Теперь вы со мной, Ицхак, Иаков, Авраам, Моше, Йосеф и Аарон!
И Ты, Б-г отцов моих, вспомни обо мне!
Пора!
Я ступил на самую середину, в Крепость Малхут, в средоточье Давидово, сияющее под пламенем Творца. Космос раскинулся вокруг — бесконечные слои сфир. От Мира Малхут — сфиры Действия до Мира Кетер — Великой Короны.
И Космос объял меня.
Я прикрыл веки — обычное зрение уже не служило мне. Тени сгинули, и я узрел блистающую белизну. Мир ждал моего слова, и на миг душу объяла гордыня, невероятная, безмерная, как море, в котором до поры затаился Левиафан.
Я МОГУ ВСЕ!
ВСЕ!
Я, маленький мальчишка из Умани, я, Иегуда бен-Иосиф…
* * *
Очнулся…
Глубоко вздохнул, заставил себя вынырнуть из Бездны Левиафановой.
Святой, благословен Ты, прости меня, грешного!
Мне не нужно пламя сфир, не нужно служение ангелов. Мой час близок, а мне еще так много надо узнать! Когда я впервые открыл великую книгу «Зогар», то вознамерился уподобиться самому Шимону бар-Йохаю, да пребудет мир с ним, знавшем все о Тверди и о Небесах. Но я не смог узнать все даже о самом себе — и, наверное, уже не успею.
Мой час близок, и дорога стелится под ноги.
Пора!
Я поднял руку, сосредоточиваясь, представляя того, кто должен прийти ко мне.
Двойник!
К твоей душе взываю я!
Приди!
Белизна дрогнула, поползла пятнами. Меня услышали — и множество душ откликнулось на зов. Но мне нужна одна — душа того, кто так схож со мной.
Но мне нужна одна — душа того, кто так схож со мной. Двойник! Именем и Силою Б-жьей заклинаю тебя!
Откликнись!
Откликнись… Откликнись… Откликнись…
Невидимый ветер сфир унес чужие души, и вот сквозь белое свечение проступило неровное пятно. Я замер. Пятно, похожее на кокон; внутри, за полупрозрачной пеленой, темная сердцевина, словно косточка в спелой вишне.
Я не ошибся.
Он!
— Я… Я здесь…
Голос не слышен — слова проступают сами собой, неспешно, тяжело.
— Кто ты и зачем меня позвал?
Представиться, назвать себя? Нет, рано!
— Я тот, кто знает о горящем доме, о маленьком мальчике, который не смог вынести свой слабости и воззвал к Неведомому, прося о Силе…
Интересно, видит он меня? Наверное, нет. Сейчас ночь, Двойник спит, и только душа его…
— К кому ты обращаешься? К мальчику — или ко мне?
Да, я не ошибся: в его душе, как в скорлупе, заперта другая — душа маленького мальчика из горящего сада.
— К тебе. Я хочу получить ответы…
— Зачем?
Внезапно мне показалось: я слышу голос старца. Усталого от жизни старика, которому все равно. А ведь Двойник молод, вдвое младше меня!
— Я скоро уйду. Смерть, Двойник и Пленник уже встретились. Но я не хочу исчезнуть, не вкусив последнего Хлеба Стыда…
Молчание… Белый кокон чуть заметно колеблется под невидимым ветром.
— О чем ты? Не понимаю.
Да, конечно! Я попытался говорить с ним на языке, неведомом в его Сосуде. К тому же он молод, а только с годами приходит мудрость.
— Двойник — это ты, чья душа столь сходна с моей. Смерть — девушка, которую ты знаешь. А Пленник… О нем я и хочу спросить. Кто он?