— А что такое «фольклор»?
Хведир удивленно моргнул близорукими глазами:
— Как? Откуда ты?… Ах да, понял! Фольклор, Ярина, это по-нашему вроде как побрехеньки. То, чем посполитые детей пугают. Ну там черти, ведьмы, мертвяки заложные…
Рука девушки дернулась ко лбу — перекреститься, но ироничный взгляд Хведира заставил ее отвернуться.
— Профессор у нас по риторике — пан Гримм из Немеччины. Так он велел каждому из нас, пока на вакациях будем, записать какую-нибудь историю, да не со слов чужих, а чтоб сами увидели.
— Так вот чего ты ехать вызвался!
— Ну да! Что мне на этих поселян смотреть без пользы? А так — байка хоть куда. И черти, и чертенята, да, говорят, какой-то исчезник впридачу.
Ярине стало не по себе. Не то, чтобы она боялась — негоже сотниковой дочке такого бояться! Но с другой стороны… Поздний вечер, пустая дорога, а впереди — село, где черти гнездятся.
— А сам-то ты что, не веришь? В чертей?
Хведир покачал головой и только усмехнулся.
Холм перевалили уже в полной темноте. Правда, искрящийся снег помог — село заметили сразу. Полсотни хат, окруженных полисадами, за ними — узкая полоска замерзшей реки. Ярина невольно придержала коня, оглянулась.
— Э-э, погоди, ханум-хозяйка!
Агмет ударил каблуком своего вороного иноходца, выехал вперед.
— Теперь, ханум-хозяйка, моя первым ехать! Твоя сзади ехать, меня слушать!
Оба сивоусых — Малей и Луцык, — согласно закивали и, не говоря ни слова, тоже пристроились впереди. Малей, порывшись в седельной суме, достал оттуда что-то лохматое, издали похожее на пушистую мышь, и показал остальным. Те, одобрительно заворчав, достали ножи.
— Вы чего, панове? — удивилась девушка, но ответа не дождалась.
Те, одобрительно заворчав, достали ножи.
— Вы чего, панове? — удивилась девушка, но ответа не дождалась. Пушистый комок начал переходить из рук в руки, острые ножи отрезали кусок за куском.
— Так то ж хвост волчий! — сообразил Хведир. — На пыжи, да?
Его тоже не удостоили ответом. Уцелевший кусок меха был отправлен обратно в сумку, после чего сивоусые, о чем-то шепотом посовещавшись с татарином, удовлетворенно хмыкнули и тронулись с места.
— Понял! — бурсак потер руки и зашептал, стараясь, чтобы не услыхали остальные. — Это, Ярина, и есть фольклор, самый настоящий! Чтобы убить чорта, нужен пыж из волчьей шерсти. А можно и серебряным таляром — вместо пули. Говорят, сам Семен Палий это выдумал. Вот уж не думал, что увижу!
Ярина улыбнулась в ответ, но улыбка сразу погасла. Рука привычно нырнула в седельную суму, проверяя: на месте ли пистоли? Вот они, надежные, недавно смазанные, заряженные. А вот и пороховница, тяжелая, полная. Правда, пыжи не из волчьего хвоста, но — ничего.
Шабля тоже была на месте — «корабелка», подарок отца. Захарко Нагнибаба, сотников дед, взял ее в горячем бою. Давно дело было, еще при Старых Панах, когда гетьман Зиновий поднял черкасов на защиту родной земли и родной веры…
— Да ты чего? — удивился Хведир. — Воевать собралась, что ли? С кем?
Девушка только головой покачала. Всем хорош парень — и умный, и добрый, и не трус вроде — да только не черкас. Вот и на коне сидит: стыдно смотреть, словно собака за заборе.
Впрочем, Хведир тоже изготовился — по-своему. Из-за пазухи был извлечен кожаный кошель, из кошеля — окуляры. Окуляры долго протирались и, наконец, были водружены на нос. Вовремя — маленький отряд уже подъезжал к околице.
Ярина усмехнулась.
* * *
Первым их встретил поп. Отец Гервасий был без шапки, зато с большим медным наперсником на груди. Черные с проседью волосы дыбились, всклоченная борода торчала во все стороны.
— Господи! Господи! Неужто и вправду услыхал мя, грешного? Неужто и вправду?…
И голос стал иным — не прежним, густым и самодовольным, а хриплым, трескучим, словно с мороза.
Ярина соскочила с седла, не глядя, кинула поводья, надеясь, что Агмет успеет их подхватить. Склонила голову:
— Благослови, отче!
Благословляющая длань дрогнула, с трудом сотворила крест.
— Добрый вечер, отец Гервасий!
— Добрый… Дочь моя! Ярина Логиновна! Панове! Не попустите! Заступитесь!
— И где сии супостаты злокозненные пребывание ныне имеют? — поинтересовался Хведир, неловко слазя с коня. Остальные уже окружали Ярину. В руках у черкасов сами собой оказались короткие рушницы-янычарки. Агмет поигрывал кривой турецкой шаблей.
— Су… Супостаты… — поп сглотнул. — Пребывают они в хате бесова пасынка Григория Кириченки, именуемого также Чумаком…
— А все остальные где? Мужики? — перебила Ярина. — Возле хаты?
Поп понурил лохматую голову, и все стало ясно.
— Ну, пошли! — девушка резко вскинула подбородок. — Веди, отец Гервасий!
— Д-дочь моя! Панна сотникова! Панове черкасы! — растерялся священник. — Не должно ли подмогу обождать, ибо страшны супостаты, словно войско адово…
В ответ послышался негромкий смех — смеялись сивоусые. Агмет тоже скривил губы. Ярина махнула рукой:
— Или не видишь, отче? С нами сам пан ритор Теодор Еноха, с ведьмами и чертями первый боец!
Хведир расправил плечи и зачем-то погладил еле заметные усики.
Агмет тоже скривил губы. Ярина махнула рукой:
— Или не видишь, отче? С нами сам пан ритор Теодор Еноха, с ведьмами и чертями первый боец!