Голос «гишпанца» звучал по-прежнему брезгливо, с легким презрением. И не поймешь, к чему — то ли к ней, то ли все-таки к тому, что здесь происходит.
— Мы вас слушаем… внимаем.
Молчать? Ярина вздохнула. Молчать — страшно. Это не сон, в этих стенах не блеснет Денница, не протянет теплую крепкую ладонь.
— Повторяю… говорю опять. Мы вас слушаем!
Невидимый толмач по-прежнему справлялся с немалым трудом. Не оттого ли, что сам пан Иллу еле выцеживал слова?
Следовало молчать. Когда-то отец рассказывал, что в полоне опаснее всего — заговорить, показать слабость. Молчишь — умрешь быстро. Заговоришь — смерть будет медленной, долгой.
— Я хочу знать… — Ярина с трудом справилась с нахлынувшей болью, подняла налитую свинцом голову. — Я хочу знать, пан прокурор, чего еще желает ведать кнеж Сагорский. И от того ответ мой сугубо зависеть будет!
Таких слов здесь не ждали. Писарь тревожно заворочался, покосился на пана Иллу, гриб-поганка подскочил, сунул длинный нос в прокуророво ухо. Еще бы! В том и штука, в том и лихость допросная: вопросы задавать нежданные, чтобы сразу — в поддых, не разогнуться. Однако «гишпанец» лишь плечом дернул, от старикашки отстраняясь. На писаря, что тоже шептать полез, и глядеть не стал.
— Ваше желание, госпожа Загаржецка, является законным. Его светлость Князь Сагор ведать… знать желает следующее. Первое: в чем состоял обряд, о котором мы с вами имели беседу в предыдущий раз. Второе: Его Светлость желает получить подробную информацию… подробные сведения о стране, называемой Войско Запорожское, а также о соседях упомянутой страны с рассказом о структуре управления, финансовой… денежной системе, дорогах, крепостях и вооруженных силах.
Почему-то Ярина не удивилась. А если и удивилась, то самую малость. Что обряд сатанинский кнежу не для ученых штудий требуется, то сразу она поняла. А коль через Рубеж треклятый переходить, то с миром ли? Вроде бы и нечего черкасам кнежских сердюков страшиться — ни гармат у тех, ни рушниц, да на войне всякое бывает. Дороги, крепости, войска!
Ну уж нет!
И еще поняла — неспроста пан Иллу про все это поведал. Словно бы подсказывал, совет давал. А если так…
— То пан прокурор должен понимать, — девушка вздохнула, собирая остаток сил. — Расспросы такие пленным предлагать мочно. Между державой же кнежа Сагорского и Войском Запорожским войны отнюдь нет, а посему отвечать на них воли моей не будет. Тако же требую я, дабы пан державный прокурор Иллу озаботился обвинение мне предъявить, по какому я банована. Ежели же такового отнюдь нет, то требую освобождения и должной сатисфакции, как и водится в державах просвещенных, к варварству не склонных!
Сказала — и чуть не задохнулась. Не черкасское дело словеса вить, но тут даже краснобай Хведир остался бы ею доволен. Жаль только, не услышит!
Ярина ждала ответа, но пан Иллу не спешил. Наконец медленно встал, дернул щекой:
— Вон! Все вон!
В голосе уже не было скуки. «Гишпанец» гневался. И, дивное дело! — кажется, вовсе не на ее упрямство.
Сердюки послушались сразу — затопали сапожищами к двери. Писарь недоуменно моргнул, потоптался на месте, но затем последовал за ними. Старикашка же явно не спешил уходить.
Старикашка же явно не спешил уходить.
— Я сказал — вон! Оставьте меня с нею!
Крик сорвал гриба-поганку с места. Пан Иллу поморщился, рука заскользила по столу, по богатой скатерти, нащупала глиняный кубок, за ним — кувшин. Забулькала вода.
Ярина ждала. Стоять не было мочи, опустилась на скамью — боком, лишь бы не упасть. Понимала — не освободят и в суд законный не отправят. Тогда что?
«Гишпанец» обернулся, поглядел на закрывшуюся дверь, потер щеку.
— Госпожа Загаржецка! Я должен… обязан изложить вам некоторые неизвестные вам факты… обстоятельства.
Пан Иллу вновь поморщился, словно не говорил, а уксус хлебал.
— Сведения, которые желает получить от вас Его Светлость, требуются не для оккупации… захвата вашей страны. Речь о другом. Незаконный… несанкционированный переход господина Мацапуры через Рубеж каким-то образом нарушил его функционирование… существование. Более того, вероятна угроза нашему миру… Сосуду… реальности.
То ли невидимый толмач окончательно сбился, то ли у самого пана прокурора со словами вышла заминка. Ярина даже головой помотала, понять пытаясь. Что же это за Рубеж такой? Хоть бы объяснили!
— Его Светлость, как глава государства, обязан предусмотреть возможность эвакуации… вывоза населения из нашей реальности… Сосуда. К сожалению, обычные пути через Рубеж в настоящее время блокированы… непроходимы. Поэтому обряд, проведенный господином Мацапурой, очень важен.
— Не понимаю! — Ярина даже привстала, опираясь рукой на теплое дерево скамьи. — Так пусть пан Мацапура сам и расскажет! И эта ведьма проклятая — Сало!
Крикнула — и сама себя за язык укусила. Ее ли дело — такое советовать? Или сами не догадаются?
Пан Иллу вновь хлебнул воды, покачал головой:
— Госпожа Загаржецка не до конца представляет себе ситуацию… обстановку. По серьезным причинам господина Мацапуру мы расспросить пока не можем. Сведения же госпожи Сале нуждаются в проверке, поскольку ее верность Его Светлости, как нам недавно удалось узнать, сугубо сомнительна… под вопросом. Кроме того, ни она, ни господин Кириченко не знают о вашей стране достаточно фактов… сведений.