— Послушайте, Тереза. — Голос Анны прозвучал неожиданно резко. Так бы могла говорить Лиз. — Не надо хоронить Лиз, хорошо? Даже если этого требует ваша народная мудрость. Характером Лиз можно резать стекло. Лучше пожалейте этот… осколок империи. И дурака Боба, который по недомыслию упустил самое лучшее, что случилось с ним в жизни.
— Ну уж Боб-то ей все позволял, — начала было Тереза.
— Она что, болонка, чтобы ей все позволять? Человек может заиграться, увлечься чем-то пустым, но блестящим — как та же болонка. Можно этому умиляться, а можно поговорить — как с равным, а не с милой игрушкой. Она ни в чьем прощении не нуждается — кроме своего собственного.
И тут у Анны брызнули слезы:
— Вы извините меня, Тереза, я не хотела грубить. — Анна быстро вышла из столовой.
Александр, наскоро изобразив сумбурную, но вполне понятную пантомиму: мол, пардон, я сейчас, — пошел следом.
— Правда, Тереза, не сердись на Анну. — Стивен попытался загладить неловкость. — Я вот ради тебя даже лишнюю тарелку манной каши съем.
— Да чего я, не понимаю, что ли? — Тереза улыбалась без обиды. — Переживает она сильно — за ту-то. А знаете что? У меня ведь новая наливка созрела!
Больше о Бобе, Софи и Феликсе никто никогда не говорил.
Анна и Александр
Джошуа попытался вспомнить, как на корабле появилась Анна. В одном северном порту, Септ-Айле. Воспоминание не давалось, рассыпалось множеством деталей: какой-то пакет с красными яблоками у нее в руках, малозаметный спутник, которого Джошуа не разглядел, а Анна даже не удосужилась представить, бросив небрежно — это провожающий. Махнула рукой и, не оглядываясь, убежала в глубь корабля.
Она сразу стала удивительно родной. У Анны был редкий талант делать мужчин своими друзьями. О себе Анна не рассказывала ничего, но не из нарочитой таинственности, а просто потому, что не считала нужным рассказывать.
О себе Анна не рассказывала ничего, но не из нарочитой таинственности, а просто потому, что не считала нужным рассказывать. Зато очень любила слушать других.
Александр появился на другой день, в Портленде. Джошуа почему-то подумал, что Александр сам не ожидал, что останется на корабле. Он был с одной маленькой сумкой, позади маячила брошенная на причале машина. Словно догонял кого-то. У Джошуа мелькнула мысль, не вчерашний ли это спутник Анны, но такой расклад показался ему очень уж замысловатым.
Однако они явно были знакомы раньше. Иногда в разговоре Александр вдруг спрашивал: «А помнишь, в Квебеке?..» Анна отводила глаза или улыбалась.
При этом у них не было никаких общих бытовых привычек, которые быстро появляются у людей, проживших вместе даже недолго. Как-то раз Александр заработался в хранилище и опоздал к завтраку, Тереза спросила Анну, что ему приготовить — омлет или яичницу. Анна не знала. Не смогла она и ответить на вопрос, пьет Александр капуччино или латте. Она смутилась и покраснела под их удивленными взглядами.
Первые месяцы на корабле они словно бы заново знакомились. Анна радовалась, как маленькая девочка, когда выяснялось, что у них с Александром одинаковый любимый хлеб — итальянский багет с оливковым маслом и пряными травами.
Словом, загадочная была пара.
А еще они оба были запойными дайверами. Особенно Анна. Готова была лезть в любую воду, благо этого добра вокруг хватало. Джошуа сам никогда не погружался и всякий раз немного нервничал, когда они уходили на глубину. Анна возвращалась на поверхность неохотно, словно из любимого дома. Александр каждый раз ее за что-нибудь ругал — то залезла куда не следовало, то вообще ушла недопустимо глубоко. Анна показывала ему язык, отшучивалась. Однажды Роберто пригрозил ей, что, если она не перестанет лазать под воду так часто, у нее между пальцев на руках отрастут перепонки, а ноги превратятся в русалочий хвост. Анна поразмыслила и согласилась на хвост.
Все время, что они пробыли на корабле, Анна отвечала за недавно созданный отдел научно-популярной литературы. Работы там было не просто много, а очень много. Все приходилось начинать с нуля: заказывать книги, выяснять спрос и интересы, разрабатывать стратегию. Первые недели Александр ей помогал, но потом занялся научными основами стратегии. Поначалу один, а в марте к нему присоединился Леон. Книг становилось все больше, и Роберто решил, что неплохо было бы привлечь математиков для улучшения алгоритма отбора.
Александр умел быть всяким. Немногословным и сосредоточенным, когда шла работа. В такие дни его почти не видели, он порой даже ночевал в отделе библиографии. Анна до сих пор его дразнила, говорила, что он так заработался, что прозевал явление Эсмеральды, а ведь такая была жгучая девушка!
А иногда он вдруг начинал проводить много времени в кают-компании или в столовой. Рассказывал забавные истории, писал смешные песенки, которые сразу расползались по всему кораблю. Переключения из одного режима в другой происходили мгновенно. Лучшим другом на корабле у него, конечно, был Грубиян Алекс. Потом Леон. С Феликсом Александр тоже легко нашел общий язык и с удовольствием вел беседы из серии «были когда-то и мы рысаками». С улыбкой, без всякого сожаления.