* * *
Агни, увидев Томаса с трубкой, зашлась самым бесстыдным хохотом. Томас посмотрел на нее с легкой укоризной, и Инга, спохватившись, извинилась и пригласила его к себе выпить чаю.
О! — восхитилась Агни. — Нынче к чаю пирожок! А мне дадут попробовать?
Инга, внутренне взвыв, задавила поганку на самое дно и мило улыбнулась Томасу:
— Черный? Зеленый? Апельсиновый?
Томас сидел на краешке скамейки и отчаянно краснел. Каюта номер пять дышала чистотой и опрятностью. На столике стояли две кобальтовые чашки с золотой сеточкой, три яркие пачки чая в пакетиках, наломанный дольками шоколад на блюдечке и коробка с имбирными пряниками. Пряники — стратегический запас — притащила с собой Агни, Инга была равнодушна к мучному, но сейчас они пришлись как нельзя кстати.
Пряники — стратегический запас — притащила с собой Агни, Инга была равнодушна к мучному, но сейчас они пришлись как нельзя кстати. Томас несмело куснул белое глазированное сердечко и поблагодарил за восхитительный чай. Разговор не клеился.
А он не дурак пожрать , — вскользь заметила Агни, — гляди-ка, уже три пряника слопал!
Пряники и вправду исчезали мгновенно.
— И на здоровье, — машинально отозвалась Инга, — была бы охота. Боже, Томас, кушайте! А хотите джема? Я сейчас достану.
— Нет-нет, не надо, — перепугался Томас. — Я хотел спросить, Инга. Вам не скучно у нас?
Ай да матросик! Без пряников не заигрывает! Сейчас предложит пошалить! — измывались внутри.
Но Инга лишь недоуменно подняла брови.
— Ну… вы же целыми днями за работой, всякие договоры, поставки-отгрузки, это, наверное, очень утомительно.
— Ах вот вы о чем, — улыбнулась Инга. — Нет, что вы! Наоборот, я так рада, что оказалась тут. Вы бы видели, какие сокровища припрятаны в здешних архивах. Недавно я отыскала договор о продаже экземпляра «Младшей Эдды». Копию, конечно, но копия четырнадцатого века, представляете? Это же с ума сойти! На староисландском, Томас! Слава богу, с параллельным переводом на английский, а сама купчая была составлена…
Так, сестренка! Еще наддай, клиент уже теплый.
— Я бы ни за что не поверила, если бы в руках не держала. Понимаете — это настоящие вещи. Любой юрист что угодно отдал бы, чтобы в этих архивах порыться. Библиотекарь сказал, что оригинал документа вообще на рыбьей коже написан. Представляете, Томас? Торфин Торвальдсон, бонд, передал книгу. Дорого взял, кстати, что-то вроде цены коня серебром. А это для Исландии бешеные деньги. И как составлено, каким слогом! У нас поэмы не так захватывающе читаются, как у них простой договор…
Томас сидел с дурацкой улыбкой и завороженно слушал ее излияния. Господи, ему и правда это интересно! Нас таких теперь двое.
— Томас, а ваша фамилия — такая странная — она что-то означает?
Тот поперхнулся и, глядя светлыми глазами, ответил:
— Это эстонская фамилия. Мой дед эстонец. Мерекаарен — это по-эстонски «морская птица». Баклан.
Как удачно! Вы с кораблем тезки! — прощебетала Агни. — Баклан, кто бы мог подумать!
— Подождите, Томас, одну секундочку.
Ну уж хватит! Повеселились, и будет. Ты у меня повеселишься… Инга металась по каюте в поисках Агниной сумки. Ты у меня допрыгалась. Тааак… А это что такое?!
Не смей! Это мое!
Под кроватью уютно расположилась пузатая приземистая бутылка с пальмами на лазурной этикетке. Ром. Золотистый. Ямайский. Початый почти на треть. Инга схватила ее за горло — эх, Агни бы так схватить — и с наслаждением вылила прямо в раковину.
Ты охренела, подруга? Совсем сбесилась?!
В голове полыхала ледяная ярость. Пустая бутылка полетела в мусорное ведро.
— Извините, Томас. Внутренний конфликт.
— Д-да… Трагическое рассогласование… Понимаю, — ошалело пробормотал гость.
* * *
Дорогой Иероним!
Недавно Инга пригласила меня в гости. Я даже не знаю, что и думать. Она совсем, совершенно не такая, как мне сперва показалось.
Я даже не знаю, что и думать. Она совсем, совершенно не такая, как мне сперва показалось. Я думал, она просто обычная девушка — ну знаешь, вроде девчонок из нашей группы. А на самом деле Инга абсолютно другая. Я очень рад, что подружился с ней. Она удивительная… Прости, Иероним, я допишу позже.
* * *
Инга проснулась, когда дорожный будильник повторил фразу из «Маленькой ночной серенады» в третий раз. Голова была тяжеловата. Не так, как после загулов Агни, но близко.
А ведь вчера легла спать вовсе не поздно. Немного почитала и заснула над книгой, даже не погасив ночник. Или погасив?
Но уж зубы-то точно почистив. Тогда, скажите мне, господа, какого черта во рту табачная фабрика? А еще скажите мне, господа, что здесь делают все эти предметы?
На тумбочке, прямо поверх раскрытого Бёлля экзотической закладкой лежал алый кружевной бюстгальтер. Черные джинсы с вывернутой штаниной валялись на вишневой блузе с цыганскими рукавами, из-под одежной кучи выглядывал кожаный нос сабо. Второе сабо каравеллой со снесенными парусами плыло к двери.
— Черт! Черт-черт-черт! — Инга вскочила, пошатнулась и, уже ловя равновесие, увидела себя в зеркале: бледное лицо, всклокоченные волосы, расстегнутый ворот пижамы и багровое пятно чуть ниже ключицы.
— Агни, мерзавка, что ты вытворяешь? Опять за старое? Мало тебе твоего актеришки? Как его звали?