— Молиться, что ли?
— Ну, если хочешь, то и молиться. Звать на помощь. Кричать. Не сдаваться. Ты же не просто так молилась, ты упиралась изо всех сил — вот так и продолжай. А кому на твой зов прийти — в общем, найдется.
На том они замолчали. Магдала выкрасила верх антенны, спустилась и помогла Розе закончить низ и опоры. Снова ярко-алый хохолок красовался на самой «макушке» корабля.
— Красавец, — сказала Роза, отступая к перилам и любуясь оконченной работой. — Уж он тебя не забудет, Магдала.
— Уж он тебя не забудет, Магдала. Чует мое сердце, вы еще увидитесь.
— Дай-то бог, — вздохнула Магдала и отвернулась от ветра, режущего глаза. — Дай-то бог.
* * *
Серый корабль под голубым флагом медленно входил в порт Силемы. Было прохладное декабрьское утро накануне Рождества, но Магдалу знобило не от холода. Вчера она снова включила телефон и отправила сообщение. Звонить не хотелось, а сообщение — другое дело. Магдала не знала, что думать о Пай-Пае, как о нем думать, она даже не понимала, рада ли будет увидеть его теперь, а он — рад ли будет? Он был, так или иначе, родная душа, и Магдала очень волновалась. А вдруг не придет? Мало ли что… Вдруг? Спускаться на совершенно пустой причал — разве это возвращение? Не в силах терпеть, она зажмурилась и открыла глаза, только когда корабль заревел и загудел сиреной.
Пирс был совсем близко.
И он не был пустой. Толпа силемских детей, аккуратных, веселых рождественских школьников, румяных и благоухающих ванильным домашним печеньем в ранцах, разразилась в ответ кораблю приветственными криками. Корабль с достоинством приблизился, матросы опустили трап, и дети бодро затопали наверх. Магдалу с рюкзачком в руках они вежливо обтекали, здоровались: «Добр’ утр’, мисс», а корабль-то небось уже извлек из старого дерева самый хвойный аромат и выставил на полки самые лучшие книги, самые нужные истории об умных, верных и храбрых.
Прощай, корабль.
Прощайте, капитан Бек, Атилла, Миклош, боцман Микаллеф, Морис, Борис и Григор, Данила и Петро, прощайте, Роза, несказанная вы моя подруга, и вы, доктор Омар, будьте здоровы, а с тобой, Себастьян Перейра, мы давно уже попрощались…
Проговаривая эту печальную литанию, Магдала медленно спускалась по трапу, глядя под ноги, а потом прощаться стало больше не с кем, и она подняла голову.
Пай-Пай стоял на пирсе. Что-то там он прятал за спиной, наверное, букет цветов, неважно, главное — он пришел.
Магдала, как по волнам, легко подошла и быстро заглянула ему за спину.
Он встречал ее с той домашней, почти детской вязаной кофточкой, из которой Магдала уже выросла. Он боялся, что ей будет холодно: уезжала-то почти летом, а теперь зима. Но на этой, уже немного — или совсем? — другой Магдале был теплый исландский свитер — подарок рунологини, и потертые джинсы, и голубые туфли, она была почти одного роста с Пай-Паем, и улыбалась, и не плакала.
— Здравствуй, братец, — сказала она, прижимаясь щекой к его плечу. — Спасибо, что пришел. Поедем домой встречать Рождество.
Гала Рубинштейн
Далеко в море вода синяя-синяя, как лепестки самых красивых васильков
— Что вас беспокоит? — спрашивает доктор Форман и прикасается к моему лбу сухими прохладными пальцами.
— Ничего, — отвечаю я, не раздумывая.
— Вас беспокоит ничего? — улыбается доктор Форман. — И на что же оно похоже?
Можно улыбнуться в ответ. Можно сосредоточиться и вынырнуть ненадолго из темной тепловатой воды. Но я прикрываю глаза и медленно опускаюсь все глубже и глубже, на самое дно. Вода принимает меня, нежно обволакивает, даже и не пытаясь вытолкнуть на поверхность. Я бьюсь спиной о мягкий белый песок и судорожно вдыхаю…
Сухой прохладный голос раздвигает толщу воды, вытаскивает меня на поверхность, сухие прохладные пальцы накрывают мою руку.
Давайте попробуем еще раз, — я бы на его месте уже пришла в ярость, а доктор Форман вежлив и нетороплив.
Давайте попробуем еще раз, — я бы на его месте уже пришла в ярость, а доктор Форман вежлив и нетороплив.
— Давайте попробуем еще раз. Не торопитесь, у вас много времени.
— Откуда вы знаете, сколько у меня времени?
— Я его принес с собой. — Доктор достает из чемоданчика большие песочные часы и ставит их на стопку книг возле моей кровати. — Когда вам понадобится время, просто переверните их.
Я послушно протягиваю руку и переворачиваю блестящую колбу. Слипшийся песок не шевелится, и время с легким стеклянным звоном замирает. Я думаю: интересно, если время остановилось, то мне уже можно не дышать? Но доктор щелкает по стеклу ногтем, и песок рассыпается на секунды.
— Ну вот, — я не могу отвести взгляд от тонкой струйки песка, но, судя по голосу, доктор Форман опять улыбается, — в вашем распоряжении полчаса. Чем бы вам хотелось заняться?
Мне бы хотелось закрыть глаза, но доктору Форману это не понравится. В моем распоряжении полчаса, принадлежащих доктору Форману, приходится с этим считаться.
Внезапно тень доктора на стене вздрагивает и делает движение в мою сторону. Наконец-то! Я боялась, что он больше не придет.
— Я хотела бы поговорить о моем покойном муже, — произносит Тень моим голосом. Голос тих и печален, но мне слышится в нем намек на усмешку — совершенно непристойную. Даже если не знать, о чем идет речь.