— Чего вы меня разглядываете? — осведомился Гроган, несколько секунд я переводил для себя сказанное, перевел и смутился.
— Извини, — пожал я плечами, — прическа у тебя удивительная.
Поскольку я уже привык на него смотреть, я просто опустил глаза ниже, на его руки. Руки вывязывали на конце косынки восьмерку. Каждый раз после того, как восьмерка затягивалась, левая рука скользила вдоль платка от середины к углу, и узел соскальзывал и развязывался.
— Сандра, — прошептал я, — смотри!
— Гроган, милый, где ты взял эту тряпочку?
— Да я не знаю, — поднял брови Гроган, — тут валялась. Забыл, наверное, кто-нибудь из ночных, а вы все говорите и говорите, я и прихватил, чтобы руки занять, лень было спускаться к себе за концом, очень уж покурить хотелось…
— Погоди, не тараторь.
Забыл, наверное, кто-нибудь из ночных, а вы все говорите и говорите, я и прихватил, чтобы руки занять, лень было спускаться к себе за концом, очень уж покурить хотелось…
— Погоди, не тараторь. Так это платочек ночного матроса?
— Ну.
— Похоже, это то, что мы ищем, — Сандра торжественно подняла палец. — Мертвым узлом не завязывается только мертвая ткань! Только вот двенадцать метров тряпки вряд ли у кого-нибудь из них есть. Разве что эту убить… — она подняла глаза наверх, где красиво извивался длинный, серебристый в ночи, хвост.
— Да, — сказал я сомнамбулическим голосом, — полностью уничтожить. Убить. Чтобы она была абсолютно мертва.
— Чего это ты? — подняв бровь, подозрительно спросил меня Джонсон, не вынимая трубки изо рта.
— Цитату вспомнил. Где-то я это читал.
— На Пратчетта похоже, — предположила Сандра.
— Спрошу у библиотекаря. — Я сунул трубку в карман и сорвался с места.
Библиотекарь, к счастью, еще не спал — а мог бы, в час-то ночи.
— Ну конечно, это Пратчетт, — без тени сомнения подтвердил он, — «Мрачный жнец». Ему там пришлось убить косу.
— Так это может сработать! — восхитился я.
— Может-то может… Только вот что. Коса, как вы помните, была у Смерти любимым инструментом. Вы должны очень любить ваш флаг, чтобы получилось именно убить его, а не просто изничтожить. Вещи наших ночных матросов остались с ними потому, что они их любили настолько, что не представляли себя без них. Кстати, серый, вы говорите, платочек? Мне кажется, я видел такой у Тома Лири. Спокойной ночи.
— «Мрачный жнец», — сообщил я, поднимаясь на бак. — И это может сработать. Но он говорит, что мы должны очень этот флаг любить…
На баке показался Том Лири, при виде платка в руках Грогана лицо его осветилось.
— Простите, господа, вам еще нужна моя косынка?
— Нет, дружок, забирай, — улыбнулась Сандра, отбирая косынку у Грогана и протягивая Тому, — все, что надо, мы уже поняли.
— Спасибо, мэм, а то мне без нее не по себе.
Я смотрел вслед спускающемуся по трапу Лири и думал, что за всю жизнь не обучусь такой памяти. Библиотекарь, должно быть, святой. На корабле шестьдесят матросов, и половину из них он видит мельком и в темноте, да еще и зрение у него не ахти… Как, черт возьми?!
Сандра подождала, пока Том растворится где-то среди ночных матросов на палубе, и задумчиво накрутила прядь волос на палец.
— Любить, говоришь. А что, проклятая тряпка столько крови из нас выпила, а от ненависти до любви один шаг.
— Ага, — подтвердил Джонсон, — ты еще скажи, что мы одушевили ее тем, что постоянно ее обсуждаем.
— Между прочим, ты прав. Одушевили. Как будем убивать?
— Сжечь бы… — предложил я.
— Вот еще! — возмутилась Сандра. — Какой огонь на деревянном корабле в море на ходу?! Соображаешь, что говоришь? Еще предложения будут?
— В каптерке есть шредер, — сообщил Гроган. — Я знаю, мы его покупали, но до сих пор не пригодился. Надо?
— Гроган, ты гений, — сообщила Сандра торжественно.
Убийство флага назначили на вахту Джонсона, с полудня до четырех. По крайней мере, в это время капитан точно на палубу не поднимется. Пользуясь подходящим ветром, мы аккуратно спустили флаг, Джонсон располосовал его вдоль своим кортиком, и дюйм за дюймом мы скормили машинке все эти двадцать четыре голубых метра. На выходе получилась объемистая кучка цветных ниток.
— Ну что, — сказала Сандра, — теперь подождем ночи. Джонсон, под сиденьем в штурманской есть запасной, капроновый, давай пока его поднимем.
— Если у нас не получилось, — покачал головой Джонсон, — придется объяснять капитану, куда мы дели флаг из флагдука. Дорогой был, между прочим.
— А то я не в курсе! — огрызнулась Сандра. — Что делать, идея требует жертв.
Ночи мы дожидались как на иголках. На то, чтобы поднять флаг, у нас было несколько минут от восхода луны до полуночи, а еще ведь не факт, что он появится.
Он появился.
Голубой, как и положено, вымпел с белой книжкой у шкаторины возник на тючке с рваными нитками, как только туда упали лунные лучи. Я был на мостике, а Сандра с Джонсоном подхватили призрак флага, ввязали его в флаг-фал и вздернули к самому клотику фок-мачты. По дороге вымпел обвивался вокруг вант и ластился к парусам, но нежно соскальзывал с каждой попадавшейся по дороге шершавой снасти и устремлялся дальше. Ветер подхватил его, и он пересек темное небо, как яркий след летающей тарелки.