Тот пожал плечами.
— Я не знаю, что сказать вам, — вдруг пожаловалась Анна. — Я как будто на другом берегу реки. А вы еще на этом. Я кричу, а вы не слышите.
Принесли кофе и сладости. Петер уставился на пирожные, Анна продолжала смотреть на господина Александера, который угрюмо уставился в черноту своей чашки.
— Поэтому у нас так мало людей, — наконец проговорила Анна. — Мало кто остается.
— А что, у вас любой может остаться?
— Любой, кто смог подняться на борт. Кого корабль впустил. Так что вы тоже можете, если захотите.
— А почему мало кто остается? Если все так чудесно?
— Да мало ли причин.
В рай все только издали хотят, а как дойдет до дела, пугаются. Ну да вы это знаете. Сами в прошлый раз струсили.
— Хватит уже шпынять его, — к удивлению господина Александера вмешался Петер, — заладила: струсил, струсил.
— А вдруг он передумает? — Анна не очень-то вежливо говорила о присутствующем господине советнике в третьем лице, словно подчеркивая, что игнорирует его присутствие и общается с мальчиком. Но смотрела прямо в лицо Александеру.
— А корабль здесь? — спросил тот, ощутив холодок между лопаток.
— Пока здесь. Вечером отходим, так что решайте.
— Давайте, ну! — воскликнул Петер.
У Александера закружилась голова, тоненько зазвенело в ушах. Стало плохо видно и трудно дышать.
— Я иду, — услышал он издали чужой — нет, свой — голос. — Я еду за багажом. Когда отплытие?
— В два пополуночи. Смотрите, не опоздайте. Мы на прежнем месте пришвартовались.
— Вас проводить? — спросил Петер.
— Оставь его, он справится, — сказала Анна.
Впервые в жизни забыв заплатить по счету, пожилой господин покинул кафе в буквальном смысле не чуя под ногами земли.
Оставшись вдвоем, Анна и Петер переглянулись и рассмеялись.
— Здорово получилось! — воскликнула девочка. — Так ты теперь кто?
— Я? Учусь у старого Герца. Помнишь, он сказал, что у нас разные дороги с тобой? А ты кто?
— Я? На самом деле пока просто веревка на корабле. Иногда мной связывают книги. Иногда меня протягивают тем, кто не знает, куда и как идти. Держась за меня, можно подняться на борт. Иногда меня можно просто покрутить и попрыгать. А могу быть человеком. Если это кому-нибудь нужно. Тебе, например, или Катерине… Если буду умницей, стану настоящей помощницей Маргариты, так она говорит. Пойдем или еще посидим?
— У меня с деньгами не очень, — смущенно признался Петер.
— Ой, а мне платят, представляешь? За каждого платят! Так что деньги есть, не беспокойся.
— Тогда посидим, — решил Петер. — Но как сдал этот чудак, Александер! Помнишь, какой он летом был? Сытый, лощеный.
— А ты не понял? Он же теперь неприкаянный мертвец. Из тихих.
— Из тихих? А шумные какие?
— Я теперь все про них знаю. Специально узнавала, — с гордостью доложила Анна. — Когда кто-нибудь очень боится, он застревает в переходе. Ни туда и ни сюда, понимаешь? И жизнь не живет и в смерть не умирает. И сны им нормальные не снятся, и ничего с ними не происходит, ни плохого, ни хорошего, так — рябь какая-то на воде. А настоящего — ничего не происходит. Те, которые все-таки к жизни тяготеют, так они у живых кровь пьют, душу высасывают. Надеются, что это им самим жизнь вернет. Но не возвращает, конечно. А те, которым к смерти хочется, — они к мертвым тянутся, по музеям ходят, книги старинные читают — ищут истину, как они говорят. Только и от этого никакого толку. Книжки для другого надо читать.
— А что им нужно? Хотя да, понятно — иди на любой свет. Хочешь мороженого?
— Это в такую-то погоду? С ума сошел! Может, пойдем погуляем?
— А ты хочешь еще куда-нибудь сходить? Навестить кого-то?
— Кого? У меня теперь мало друзей на берегу.
Меня теперь почему-то боятся.
— Вот дураки. А к деду тоже не пойдешь?
— Пойду. Я в обед к нему зайду, угощу супом. Жалко его, зачем ему одному оставаться. Ребекка плохо заботится о нем. А я знаю одного прелестного чудака в Старом Крыму. К нему-то я деда и отвезу.
Позже ночью, на пирсе, Анна и Петер подпрыгивали от холода, хлопали ладонями, толкались, смеялись, но все время посматривали в ту сторону, откуда мог подъехать автомобиль. Анна всегда была нетерпелива и сейчас тоже беспокоилась. Петер, как и прежде, уверял ее, что все произойдет правильно, в нужное время и в нужном месте.
Наконец подъехало такси. Из него вышел господин Александер. Он выглядел менее изможденным, как будто происходящее прибавило ему сил. Он сам вытащил портплед. Еще один чемодан достал шофер.
— Приехал, приехал, — радостно закричала Анна.
Петер тоже выкрикнул какое-то приветствие. На трапе появился угрюмого вида молодой человек, и еще несколько голов появилось наверху.
Анна суетилась около Александера, улыбалась во весь рот:
— Идемте же, идемте. Слишком много багажа, вам столько не нужно. Но если так хочется, берите. Потом сами выкинете лишнее. Йозеф вам поможет. Ну, идемте скорее, — и Анна за руку потащила Александера на трап.
Тот обернулся:
— Петер, а ты не поднимешься с нами?
— Ему нельзя, — нетерпеливо сказала Анна.
Петер молча улыбнулся и покачал головой.
— Почему?
— Он не читает книг, — сказала девочка. — Но, возможно, он станет хорошим переплетчиком. Подожди меня, Петер.