Магдала надеялась застать капитана в столовой, но встретился ей там только первый помощник, доедавший завтрак.
— Доброе утро, синьор Атилла.
— Доброе утро, Магдала. Как живется на корабле?
— Хорошо, синьор, спасибо. Только, знаете, — она понизила голос, — корабль, что ли… разговаривает со мной. И в библиотеке тоже, знаете, да, что делается?
Атилла кивнул:
— Знаю, конечно.
— Так это… не показалось мне? Не послышалось? Он ведь меня… уму-разуму учил, синьор Атилла!
— С него станется, — совершенно серьезно отвечал первый помощник. — Старое судно, много повидал. Если поплывешь с нами дальше, нужно будет тебя представить ему.
— Это как же?
— Напомни после, — сказал старпом, намазывая вареньем булочку. — Я все устрою.
«Если дальше поплывешь!» И этот туда же. А вот и поплыву, только…
— Синьор первый помощник, а капитана можно мне сейчас увидеть?
— Отчего же нельзя, капитан в рубке, зайди, если нужно.
Капитан ради Магдалы оторвался от толстой книги, исчерканной пометками на полях. И ответил, что маршрут «Птице» определяют в трех комитетах «наверху» (пальцем ткнул в голубой флаг на стене), но весьма вероятно, что корабль возьмет курс на запад.
— Впрочем, кое-что будет зависеть от тебя.
— Это если я попрошу отвезти меня домой?
— Ну, короткое путешествие — тоже путешествие. Это уж как ты хочешь.
Магдала помолчала. Вот, значит, сейчас скажу слово, и будет то, что корабль говорил: вся жизнь переменится. Она посмотрела на носки новых туфель, поглядела в иллюминатор…
— Ну… вы ведь еще потом туда вернетесь? На Мальту? Чтобы мне не прямо сейчас туда? Чтобы пока остаться на «Морской птице»?
— Хочешь остаться?
— Да, — сказала Магдала и покраснела, как яблоко. — Хочу.
— Значит, зачислим тебя в экипаж. Временно. И мы вернемся на Мальту обязательно. «Морская птица» всегда возвращается, особенно если есть куда и к кому.
И капитан одним голубым глазом поглядел на Магдалу, а вторым — в книгу.
— Ну, — выдохнула Магдала, — я тогда в библиотеку пойду. А то там миссис О’Ши одна… Доброго дня вам, синьор Бек.
— И тебе, Магдала, — отвечал капитан, — доброго дня и счастливого плавания.
* * *
А в библиотеке уже сидел на табурете (пюпитров с утра не стало и в помине) позавчерашний школьник — тот, которому нужен был Птолемей, но не Клавдий, и ловко переписывал что-то из свитка, придерживая его в нужном месте мраморным бруском. С очень важным видом перекладывал листы с изображениями каких-то уродливых созданий почтенный джентльмен в таком старомодном костюме (манишка, нелепый галстук, брюки в клеточку, кургузый пиджак), что Магдала изо всех сил втянула губу, чтобы не прыснуть.
Даже раньше «доброго утра» она радостно сообщила Розе, что сама все решила и что отправляется с «Морской птицей» дальше, а куда — пока неизвестно.
— Вот и замечательно, дитя мое, — сказала хранительница, — мы все будем очень рады иметь тебя товарищем в плавании. Пожалуйста, посмотри тут за порядком четверть часа, а я схожу покурю.
Пока Роза курила, в библиотеке ничего особенного не произошло. Читающие читали, Магдала, посидев немного, чинно прошлась между ними, осведомившись, не надо ли чего. Слава богу, ничего не понадобилось, все были довольны. А если кто-нибудь зайдет, решила Магдала, тоже не страшно, скажу ему, чтобы дождался миссис О’Ши. На худой конец, чаю налью.
Тут как раз дверь отворилась, пропуская посетителя.
Магдала слегка попятилась.
Вошедший был невысок ростом, кудряв и курчавобород. Носил длинную рубаху в складку, но без рукавов, а поверх рубахи обернул себя каким-то полотнищем. «Босой», — подумала Магдала, потому что деревянные подметки с ремешками — не обувь.
Незнакомец ласково ей улыбнулся и что-то произнес.
— Здравствуйте, — наобум сказала Магдала, и тут вошла наконец Роза.
— Анастасиос, Магдала эйми, — сказала она, и Магдала кивнула, уловив свое имя. — Магдала, это Анастасиос, он ученый. Я ему выдам книги, а ты сходи к Себасу, принеси молока, у нас закончилось.
* * *
— У нас там гость, — Магдала руками изобразила курчавую бороду, — такой… И они с Розой разговаривают.
— Ну и что? — Повар явно не был впечатлен. — Мы с тобой тоже вон разговариваем.
— Так на непонятном языке… и в сандалии обут.
— Слушай, а когда ты в своих деревяшках и с боцманом трещишь на каком-то тарабарском наречии, это как?
— А еще на нем рубаха и какие-то… облачения. А с боцманом я не трещу вовсе, это наш язык, мальтийский, земляки мы.
— Ну, может, и этот тоже Розин земляк. Может, он ирландец. Ты, главное, не таращись на человека так, — и повар показал, как Магдала таращится, — глаза выпадут. Вот твое молоко, распишись тут.
Магдала расписалась и добавила:
— А знаешь, я с вами дальше поплыву, неведомо куда.
— Да уж прямо-таки неведомо, — усмехнулся повар. — Либо на запад пойдем, в Атлантику, либо на восток, но там вроде бы «Птице» делать нечего, при мне туда не ходили. Ну а на север если, то дальше Черного моря не заплывем. Ну вот и ладно, буду на тебя готовить тоже. А ты вроде как не обжора?
— Нет, не обжора, сухим листиком питаюсь, водицей дождевой запиваю, — рассердилась Магдала и ушла в библиотеку.
* * *
Чаю новый гость не пил, а только молока полную чашку попросила отнести ему хранительница.