— А дырочек в этой штуке…
— Много! — Повар навис у Магдалы над плечом и несильно, но упорно выпихивал ее из-за стола.
Вот же парень… Магдала ткнула его локтем в живот — отстал бы, не мешал думать.
— А Аллах, между прочим, понимаешь ли, Светоч Вселенной.
— И что это, по-твоему, значит?
— По-моему… по-моему, это значит, что надо смотреть в те окошечки, что вот тут и тут, где буквы в надписи смыкаются. А то же ума решиться можно же, Себас!
— Вот молодец, — медово и ласково сказал повар, зашел с другой стороны, где у Магдалы было меньше опоры ногам, и тычком без всяких церемоний сбросил ее с табуретки на пол.
— Дура, — сказал он, — с середины книги смотришь.
Магдала ужасно рассердилась. Она была крепкая, не так-то просто было ее победить даже мальчишкам в школе, а этот… этот лопоухий португалишка…
— И ты дура, и я дурак, — сказал он, с досадой отталкивая книгу. — Ни черта все равно не получается. «Лгзи»… ну какое слово может начинаться с «лгзи»?
Магдала примеривалась двинуть ему по шее, но пронесла кулачок мимо и опустила на страницу.
— Дура, значит.
Перейра молча смотрел на нее и только ноздри раздувал.
— Сам-то точно дурак, — звонко сказала Магдала. — Иди отсюда, я сяду. Это же небось «l-gzira», «остров», старик Бонинчи по-нашему писал, ты понял?
Повар медленно слез с табуретки, уступил место Магдале. Следующий совет дал «Lgzira mdal», но Магдалу уже нельзя было остановить. Получив несуразную абракадабру на следующих двух советах, она вышла из битвы с третьим — то есть уже с пятым или шестым текстом, размахивая, как знаменем, обрывком фразы в пятнадцать букв: «Lgzira mdalenapa». Повар, нарезая к ужину овощи, бледнел и кусал губы, слушая, как мальтийская девчонка бубнит непонятные слова. Он, он и никто иной имел один право и на книгу, и на волшебный прапрадедов фонарь, и на клад, а тут сидит какая-то деревенская коза, язык даже от усердия высунула…
— Себас, а твой-то этот… дом Игнасио — ой, хитрый! Ой, хитрый…
— Чего еще?
— Иди посмотри.
— Ну?
— Гляди… э, только не толкайся, не в школе небось. Будешь толкаться, я тебе ухо откушу. Я злая, зубы крепкие.
Перейра хмыкнул. Зубы у Магдалы и в самом деле были что надо — белые, ровные, один в один.
— Ладно.
— Смотри, смотри, вот видишь, это вот первый такой совет, квадратиком, куда решетка подходит, так?
— Угу.
— Теперь вот второй.
— Угу.
— А теперь третий! С ним не получается ничего. Разницу видишь?
Себастьян посмотрел — советы как советы. Одни и те же лиловые чернила, один и тот же почерк.
— Не томи, — сказал он. — И так уже…
— И так уже, — передразнила Магдала. — И как ты только сам не…
Перейра страшно шевельнул бровью, и Магдала поутихла. Еще опять столкнет, откусывай тогда ухо, как обещала. Серьезным, почти учительским тоном, она сказала:
— Вот, гляди. Видишь — тут такие завитки, да? Смотри, если приложить, они вот в этот узор тут, сбоку, как ключ в замок, заходят. А на этих, на пустых, — тут немного по-другому, и замка такого нет. Сейчас мы это пиратское послание тебе быстро прочитаем.
И они прочитали.
lgziramdalenapasaraostnachwestenetjoiesienwillfind.
— Ничего себе, — протянул Перейра, почесывая в затылке черенком ножа. — Это уж точно не мальтийский, я думаю…
— Ну, will find, это ясно. — Магдала почесала нос. — «Найду». Или «найдешь».
— Это еще почему?
— А что же это еще, по-твоему?
— А с чего ты взяла, что это английский?
— А почему нет?
— Так первое же слово, ты говорила, мальтийское. Вообще, абракадабра какая-то.
Себас сел и уткнулся взглядом в тетрадку.
— Остров… найдешь, по-моему, так все в порядке. Вот только что там, в середине… lgzira mdalenapa. Остров Мдаленапа. Сроду про такой не слышала…
— Не Мдаленапа, — сказал Себастьян. — Остров Мдалена. Остров Мдалена пройдешь. Pasara — понимаешь? — Он вскочил. — Остров Мдалена пройдешь…
— «Ost» — это восток. — Магдала поглядела на повара, глаза у нее сделались как новенькие монеты — большие, круглые, блестящие. — А дальше я не знаю. «West» — это запад…
— Остров Мдалена пройдешь… восток… запад… enetjoiesien, черт, не соображу, что за язык…
— Ой, — сказала Магдала, потянув носом, — ой, Себас. Ужин, что ли, горит?
— Ужин я уже отставил, — сказал повар и тоже принюхался. — И газ выключил. И плиту не…
Он все шмыгал носом и вдруг, сорвавшись с места, схватил из угла красную трубу — огнетушитель, во мгновение ока выпрыгнул за дверь — только Магдала его и видела.
4
Магдала сложила книгу «Сокровища фараонов» и прислушалась. Что-то очень уж тихо дремал вверенный ее заботам боцман Микаллеф. Девушка сама задержала дыхание, прислушалась… Нет, вроде дышит, слава Богу и Святой Деве. Когда сердце болит — это ведь не шутки, особенно если тушить пожар вместе с молодыми и дыму наглотаться.
Длинный скрипучий звук донесся снизу. Магдала вздрогнула, но боцман все дремал — спал и не спал, но и не бодрствовал. И корабль вот тоже, подумала Магдала. Тоже — сердцем болеет. Двигатель ведь загорелся — перегрелось там что-то, машины старые, вот и пожар. Механики тушили, и Себас тоже, и синьор Миклош, а потом вынесли боцмана — он сознание потерял, — позвали доктора Омара, а Розу и звать не надо было, она оказалась рядом.
Механики тушили, и Себас тоже, и синьор Миклош, а потом вынесли боцмана — он сознание потерял, — позвали доктора Омара, а Розу и звать не надо было, она оказалась рядом.
Все это было… да, позавчера, всего два дня назад, и за эти два дня Магдала научилась протирать больному лицо, грудь и руки влажным полотенцем, поить его травяным настоем из белого чайничка, измерять давление прибором с сиреневой грушей. И даже уколы делать научилась — самые простые, в мышцу. И научилась, конечно, от Розы. Хранительница, кажется, умела все. И ничего не боялась. И Магдале сидеть без дела не дала: подержи тут, давай это, ага, молодец, а теперь вытри здесь и пойдем с нами.