В туман мы вошли на вахте Джонсона. Я курил на баке, вместе с впередсмотрящим мучительно вглядываясь в белое молоко. Еще худо-бедно было видно клюв нашей носовой фигуры; кончик утлегаря уже не различался. Ну, тут я ничего не мог поделать: власть моей фантазии кончалась там, где Сандре хотелось поставить два стакселя и летучий кливер, моя бы воля — бушприт был бы куда короче.
— Это ты так надымил? — услышал я с трапа странно гулкий голос Сандры.
— Ты разбогатеешь, — сообщил я ей в ответ.
— Да ну? Скоро? Оно бы мне не помешало, в Лондоне продается полный Патрик О’Брайен в твердых обложках, я бы прикупила… — Сандра присела как раз на таком расстоянии, чтобы можно было уже рассмотреть ее заспанные глаза, и принялась любовно прочищать и набивать свою маленькую трубочку. — Так ты, значит, думал обо мне? Приятно, черт побери! На румбе ноль, вокруг тоже ничего не видно, так хоть кто-то обо мне думает…
Я не слишком много внимания уделил ее болтовне. В окружающем молоке краем глаза чудилось мне какое-то шевеление, мелькание, и я старательно пытался поймать его прямым взглядом — тщетно. На самом деле, видимо, ничего там не мелькало. Просто глаз, привыкший к шевелению волн, томился бездействием. Никого из ночных я теперь на палубе не различал — растворились, что ли, в тумане.
— Йоз! — вывела меня из раздумий Сандра. — Скажи мне, как мифовед и романтик, зачем мы идем на Ян-Майен.
— Вулкан смотреть, — предположил я.
— Ну, это только ты можешь забраться в самую ультима-туле, чтобы смотреть там вулкан. Должна же быть более внятная причина. Забытая рукопись древности или бедные метеорологи, умирающие от недостатка чтения… А?
— То есть ты ведешь корабль на север — и не знаешь зачем?!
— Это только кажется, что я веду, — усмехнулась Сандра, — ведет, конечно, кэп. Подумаешь, на палубу не выходит. Мы его глаза и руки, а голова-то он. Вот я и пытаюсь понять, что там, в этой голове. И, сколько ни думаю, — нет ответа!
— А спросить?
— Ну… спросить. Во-первых, задавать глупые вопросы капитану — это нарушение субординации. Он, конечно, простит, но мне будет неудобно. Во-вторых, он может и не ответить.
И посмотрит так, что захочется вымыть палубу собственной шляпой. Знаешь, есть в нем что-то от учителя истории. Был у меня такой в школе. Мы боялись его как огня, а ведь он ни разу и голоса не повысил. Черт, трубка не курится совсем в этой сырости. Дай-ка мне свою чудесную зажигалку, мне, похоже, без нее не справиться.
Зажигалку я купил в Дании, в городе Хорсенсе, где как раз производится табак моей любимой марки. Штучка была действительно чудесная, и очень дорогая, литой бронзы, изогнутая под трубку, с турбонаддувом. Я протянул ее Сандре — и тут в окружающем мире что-то изменилось. Туман не рассеялся, но в нем забрезжило какое-то тревожное пятно, и мы уставились на него во все глаза, пытаясь рассмотреть, что это такое.
Оглушительно хлопнула дверь квартердека, и на палубе возник капитан во плоти, и был он страшен. Мне он с перепугу показался сгустком тумана с горящими глазами, и я, кажется, понял, почему Сандра боялась его о чем-то спрашивать.
— Йоз, быстро вниз за библиотекарем. — Голос капитана разнесся по всему кораблю, и клочья тумана разлетелись по бортам, оказавшись матросами его вахты. — Джонсон, держи прямо на эту тень, Сандра, командуй боцману свистать всех наверх к парусному маневру…
Дальше я слушать не стал, а летел уже вниз по трапу на нижнюю, библиотечную, палубу.
Само по себе то, что что-то произошло, было неплохо. Хуже было то, что я совершенно не понял, что же произошло. Найти библиотекаря было отдельной задачей, он властвовал на нижней палубе; зная о его любви к Борхесу, я не удивлялся сложности конструкции нашей библиотеки и шестиугольной форме составляющих ее помещений. Наконец я отыскал в этих сотах вход в его каюту, постучался и услышал, что внутри начался переполох: падали книжки, шуршали какие-то тряпки, доносилось приглушенное чертыхание. Впрочем, недолго. Уже через полторы минуты библиотекарь возник на пороге, безукоризненно одетый, но встрепанный и с перекошенными очками.
— Что, уже? — хрипло спросил он. — Все готово. — Он показал мне какой-то кожаный сверток и понесся впереди меня к трапу, ведущему наверх.
Наверху обнаружилось, что мы ложимся в дрейф; а темная тень вычленилась из тумана и оказалась большой лодкой с драконьей головой на форштевне. На мачте маячило какое-то красное пятно. Я было собрался проверить, как обстоят дела с моей бизанью — ее надлежало подобрать, но капитан подозвал меня уже совершенно человеческим голосом.
— Йозеф, вам с вашей любовью к морским легендам это будет интересно, — мягко сказал он, — постойте здесь.
Мы стояли на баке, у вант левого борта, и приближающийся драккар становился все отчетливее. И теперь я ясно видел скелетообразную фигуру в красном плаще, сидящую на рее. Кажется, что-то такое я читал…
— Ну-ка, Йозеф, — обратился ко мне Дарем голосом учителя истории, — скажите мне, кто это?
— Это Стёте, — выдавил из себя я. — Он украл кольцо у богов.
— Точно! Мы с вами находимся у самого истока легенд о морских скитальцах, из зафиксированных эта — самая ранняя. Вам действительно повезло.