— Ну хорошо, жду тебя. Слушай, когда подъедешь к Старому городу и увидишь дом с нарисованными окнами по левой стороне, сразу поворачивай направо во внутренний дворик и паркуйся. Это двор нашей гостиницы.
— Дом с нарисованными окнами? Мне уже нравится этот город! — Анна рассмеялась и отключилась.
* * *
В номере, чтобы занять себя чем-то, Александр принялся раскладывать вещи по ящикам небольшого комода. Оставил Анне под ее причиндалы два верхних. Достал свои любимые игрушки: старую, купленную на онлайновом аукционе фляжку, нож и бинокль в кожаном футляре, который хотелось трогать и нюхать, как в детстве.
Он понимал, что глупо брать с собой бинокль. Зачем? Но всякий раз находил повод. Буду рассматривать макушку квебекского дворца. Как его? Шато-де-Фронтиньяк. Он же огромен, этот дворец. Александр знал, что никакую макушку никакого дворца он не будет рассматривать в бинокль. И вряд ли ему понадобится этот внушительный нож.
И вряд ли ему понадобится этот внушительный нож. Александру просто нравилось держать эти вещи в руках, радоваться, как они удобно пристраиваются в ладони, всеми своими формами, отполированными другими ладонями. Он чувствовал себя как мальчишка, сидящий у открытого пиратского сундука.
Александр принес из ванной пластиковый стаканчик. Плеснул из фляжки коньяку. Отодвинул тяжелую штору, взглянул за окно. Внизу открылся неглубокий колодец двора. Бордовая машина, небольшой неуклюжий «форд» вполз на стоянку. Нет, не Анна, у нее серебряная «тойота», насколько он помнил. Из машины появилась женщина. Сверху ему было видно только рыжую макушку. Вытащила из машины сумочку. Направилась к гостинице.
От созерцания двора Александра отвлек звонок мобильника.
— Я уже приехала, ты мне скажи, у нас который номер? Третий этаж? Иду, сейчас.
Чьи-то быстрые шаги зашелестели за дверью. Слышимость в этой гостинице была такая же, как и везде в Новом Свете. Александр подождал секунд пять, стука не последовало. Тогда он распахнул дверь.
Она замерла посредине коридора, как дикий зверек, попавший в свет фар. Александр не сразу понял, что она делает. Она стояла, подняв руки к вискам, держа во рту заколку для волос. Сумочка, вернее, крошечный кожаный рюкзачок свисал с плеча. Анна выхватила изо рта заколку. Спрятала руки за спину. Рюкзачок свалился с плеча.
— Ну вот, чего-то подобного я и ожидала! — она говорила без тени смущения, с улыбкой. — Собралась соорудить что-нибудь потребное в виде прически, и забыла… Решила сейчас, но была поймана! Но! — Тут она смешно развела руками. Кисти были тонкие, музыкальные. — Прошу учесть мои благие намерения и понимание важности момента!
Она шагнула в комнату, и он обнял ее, осторожно, почти по-дружески. Что скрывать, он немного боялся первого момента встречи. Слишком много зависело от первого взгляда и первого прикосновения. Поцеловал в щеку и в шею, чуть ниже уха.
Анна действительно была очень длинной, всего сантиметров на пять пониже его. И очень-очень тонкой. Казалось, что его руки могли обернуться вокруг ее талии несколько раз. Если бы обладали достаточной гибкостью. Она чуть отстранилась, взглянула на него, улыбнулась. Ему почудилось, что она все-таки прячет где-то на дне глаз смущение. Но прячет очень старательно.
— Ну подожди секунду. Дай мне оглядеться. — Она с любопытством рассматривала комнату. — Этот номер выглядит как трехлитровая банка для огурцов! Потому что он выше, чем шире!
Александр рассмеялся. Действительно, комната была маленькая, но с высоченными потолками.
— Что ж, вполне кондиционно. Разочарований, собственно, два! — Анна сказала это таким тоном, что ясно было, что настроение у нее прекрасное и она просто веселится. — Во-первых, нам недодали кровати с балдахином! Где балдахин? Не вижу!
— Зачем тебе балдахин? — Александр обнял ее за талию. Анна на секунду замерла, словно привыкая к его прикосновениям.
— Как зачем? Чтобы ночью он на нас упал, а нам бы снились непонятные и многофигурные сны про восстание вассалов против сюзеренов. Или наоборот. В готическом городе полагается видеть такие сны, и балдахин помогает.
— А какое второе разочарование? — Александр не удержался и опять поцеловал ее в шею. Ему хотелось проверить, правильно ли ему показалось, что у нее такая головокружительно нежная кожа. Показалось правильно, даже очень правильно.
— Жаль, что окна во двор выходят. Я надеялась, что на дом с нарисованными окнами.
Он мне понравился. Но сейчас у него тени короче, чем полагается по времени дня. Тебе, наверное, больше повезло… — Тут Анна, словно решившись, положила ему руки на плечи и поцеловала. Куда-то в угол губ. — Ты поможешь мне вещи дотащить?
— Конечно! А где твоя машина? У тебя же серебряная «тойота», ты вроде бы говорила…
— Нет, я нынче вон на этой дуре, — Анна ткнула пальцем в окно, на бордовый «форд». — Правда же, кошмар? Но так вышло.
Они спустились во двор. Анна открыла багажник, и Александр непроизвольно присвистнул. Там лежала огромная спортивная сумка, явно забитая под завязку, и небольшой рюкзак.
— Не волнуйся, мне только рюкзак нужен, сумку оставь тут.
— А что у тебя там? — Александр задал этот вопрос из чистого любопытства.