— Видимо, проблема в неточности формулировок, — предположил Джонсон. — Не ружье, а пистоль, не висит на стене, а лежит на полке. И не в конце пьесы, а в начале вахты.
— Да уж, с таким попаданием в цитату и в самом деле трудно попасть в дракона, — согласилась Сандра. — Вот что, друзья мои, давайте-ка спать, пока ночная команда тут не разрезвилась. Чувствую я, что завтра нам предстоит веселый день.
На следующей вахте Джонсона на палубе ждала вся дневная команда. Никто из нас не хотел пропустить появления навязчивого монстра, и азартные матросы Сандриной вахты делали на него ставки. Был самый разгар жары, матросы обливались потом, но никто не решился спустить за борт ведро, чтобы не спугнуть мифического гостя.
И дракон появился. Сперва мы заметили мелкий бурун в отдалении, потом просвечивающий сквозь голубую воду удивительный силуэт, который описал вокруг нас круг, разогнался и устремился к борту. И в этот момент море и небо прорезал отвратительный рев, очень похожий на рев корабельной сирены, но словно приглушенный и пронизывающий все окружающее пространство одновременно. Атакующий дракон резко изменил направление движения, вылетел из воды и описал в воздухе сальто, показав восторженной публике всю свою стать — длинное серебристо-изумрудное тело, рыжие плавники-крылья, перистый хвост, выпученные глаза под мощным лбом. Команда зааплодировала, дракон, окончательно, видимо, перепугавшись, стремительно удалился.
В длину он был, пожалуй что, и побольше нашего корабля.
— Что ты сделал? — отнимая пальцы от ушей, спросила Сандра Джонсона, держащего руку на тросике корабельной сирены. — Это же наша сирена была, или я ошибаюсь?
— Я спустил трубу под воду, — объяснил Джонсон. — Не могу я позволить этому гаду ткнуть борт в этом же месте третий раз. Хоть и дуб, а ведь проломит. А ну, разойдись все с палубы, — гаркнул он. — Представление окончено!
На вечерней вахте спектакль повторился: появление дракона, сирена, дракон в ужасе улепетывает. Моя короткая вахта прошла спокойно, только в сумерках вдоль всего борта выпрыгивала из воды какая-то нервная рыба. После смены вахт капитан отозвал меня в сторону и тихо спросил:
— Йозеф, признайтесь честно, это не ваши фокусы?
— В каком смысле? — удивился я.
— Видите ли, я не мог не обратить внимания на нетривиальное воздействие вашей фантазии на окружающую реальность, — пояснил капитан. — Все эти львы… Может быть, вы читали что-то такое в последнее время — я имею в виду, о морских драконах и их привязанностях? С Джонсоном-то нашим не все просто. Может быть, вы что-то узнали?..
— Нет, капитан, — честно ответил я, — не читал. Я латынью занимаюсь. А перед этим Гашека перечитывал.
— Да, безусловно, Гашек ничего о драконах не пишет, — рассеянно подтвердил капитан. — Ну хорошо, простите за подозрение, ступайте отдыхать.
Я поймал в кают-компании сонную Сандру, вышедшую из каюты попить воды, и спросил:
— Что это капитан намекает о Джонсоне? Что с ним непросто?
— Понятия не имею, — зевнув, ответила Сандра. — Ты бы сразу у него и спросил. С Джонсоном вроде все в порядке, у него в Дублине жена, трое детей, обычный человек, не из ночной команды. Не знаю я, почему дракон так к нему привязался.
Спать я, разумеется, не смог. Пошел к библиотекарю. В отсутствие интернета его энциклопедические знания можно было запросто использовать в качестве поисковика.
— Джеймс Джонсон? — сонно переспросил он. — Где-то мне это имя встречалось. Пойдемте-пойдемте. — Он повел меня куда-то в глубь библиотеки, протянул не глядя руку к одной из полок и вынул книжку, которая мне до сих пор не попадалась: «Морские катастрофы». — Вот, кажется, здесь. Не знал, кстати, что Джонсона Джеймсом зовут. Очень интересно.
— А про морских драконов что-нибудь есть? — спросил я на всякий случай.
— Поищите, пожалуйста, на этом стеллаже. Что-то должно быть. Вот вам фонарь. А я, с вашего позволения, откланяюсь. — И библиотекарь, уверенно пробираясь в темноте на ощупь, удалился в свою каморку.
Конечно, до самой Сандриной вахты я не спал и под утро был уже несколько не в себе — и от недосыпа, и от найденных фактов.
Я прибежал на мостик после завтрака, огляделся, нет ли поблизости Джонсона — надеюсь, он спал перед вахтой, — и шепотом прочитал по своей бумажке свод фактов.
— «Джеймс Джонсон, — прочел я, — был единственным выжившим при гибели клипера «Дункан Данбар» в 1857 году. Перед этим он же — единственный выживший при гибели барка «Стоктон», потом корабля «Кэтрин Си». В 1866 году на глазах Джеймса Джонсона, бывшего смотрителем маяка Нобби-Хед, разбился пароход «Кауарра»».
Ну как?
— Да ну, не может быть, чтобы это был наш Джонсон, — с сомнением отозвалась Сандра, параллельно бодро командовавшая настройкой парусов.
Дул хороший зюйд-ост, мы шли в сторону Саргассова моря.
— Почему нет? На нашем корабле такому самое место. Вот хотя бы капитана возьми.
— Глупости. Капитан в ночной команде. Энди, да добей же грота-галс правого борта! Как добить? Ну, заведи на талёву, заполаскивает же!.. Извини, Йоз, я сейчас. — Сандра отошла к галерее квартердека, энергично объяснила своему матросу, что имеет в виду, и вернулась ко мне.