Александр почувствовал, что благодарен за этот словесный поток. За ним легко было спрятать неизбежную неловкость первого утра и первого завтрака.
За ним легко было спрятать неизбежную неловкость первого утра и первого завтрака.
— Так вот, дом с нарисованными окнами. Ужасно смешно… впрочем, я об этом, кажется, уже… — Тут Анна как-то обреченно замолчала.
Чашка кофе, как всегда, принесла бодрость и помогла иронично взглянуть на мир.
— Ну что, пойдем осматривать город? Я ужасно хочу увидеть этот их Шато-де-Фронтиньяк, он на всех буклетах выглядит циклопически. — Александру уже не терпелось бродить по Старому городу.
* * *
Улица Сент-Пол, самое туристическое место Квебека, была полна бездельного туристического люда. Поразмыслив, они пошли налево, улочка изгибалась дугой и выходила к собору Троицы. На площади перед собором уже собрались зрители: здесь готовилось цирковое представление.
— Всегда хотела увидеть хороший канадский цирк. Но летом это невозможно, все цирки на гастролях, — сказала Анна без особой грусти. — А пойдем вот сюда, смотри, тут художники!
Узкий, горбатый переулок действительно захватили местные художники. На всех картинах было в разном освещении нарисовано одно и то же здание — знаменитый дворец Шато-де-Фронтиньяк.
— Ну и вот где он, я не понимаю? Нарисован, на всех открытках присутствует, а я вот не вижу… — Александр в шутку негодовал, выводя Анну из переулка на следующую площадь.
— Посмотри вверх, — Анна смеялась.
Александр поднял голову. Над площадью нависал, нет, царил, Шато-де-Фронтиньяк. Никакие открытки не давали представления о его величине. Они попытались посчитать этажи в центральной башне. Результаты расходились, Анна говорила, что пятьдесят два, а Александр утверждал, что сорок шесть. Принялись было пересчитывать, сбились, начали снова. Но тут Анна отвлеклась, указала на что-то глазами:
— Вот ведь жуть готическая. Это не ромашка, это росянка какая-то.
На парапете, обрамляющем маленький скверик, сидела девушка в костюме ромашки: зеленые колготки, зеленое платьице и шапочка в виде цветка с желтой серединкой и белыми лепестками. Видимо, участница какого-нибудь театрального или циркового представления. Она с удовольствием ела огромный гамбургер.
— Ты никогда не пробовал представить себя кем-то другим? Не понять другого человека, а просто почувствовать себя им? — Анна изо всех сил старалась не смотреть в сторону хищной ромашки.
Александр неопределенно хмыкнул. Попробовал представить себя этой девушкой с гамбургером, и у него ничего не вышло.
— Это-то как раз просто. Она все это видит каждый день, и ей это уже надоело. Как и этот костюм, — Анна словно прочитала его мысли. Поймала удивленный взгляд, пожала плечами: — Ну а о чем еще ты мог подумать вот прямо сейчас, в этот самый момент?
Площадь перед Шато была заполнена людьми: актеры, фокусники, акробаты, художники, просто туристы. Александр чуть не потерял Анну в толпе, увидел ее рыжую макушку где-то слева и порадовался, что она такая длинная.
— Мама дорогая, как в трамвае в час пик. — Анна пробилась к нему, ухватила за руку. — Давай пойдем куда-нибудь вглубь?
— А может быть, к Реке?
— Нет, к Реке — потом. Я на нее долго буду смотреть.
Их выбор был правильным. Несколько десятков метров в лабиринт улиц — и они остались практически одни. Иногда цокала мимо лошадка. Проходили не торопясь редкие прохожие. Улочки, петляя и кривясь, вели то вверх, то вниз.
Улочки, петляя и кривясь, вели то вверх, то вниз. Фасады домов стояли плотно, только иногда обнаруживая арку или узкий ход во внутренний дворик. Анна всюду совала нос и комментировала. Похоже, она любила бродить и ничуть не уставала от этого. Она заявила, что хочет потеряться в Квебеке так, чтобы не выбраться никогда. По крайней мере, до вечера. Но увы, Верхний город невелик, и, старательно проплутав три часа, они поняли, что знают в нем уже каждую улочку.
— Нет, я не устала, но я бы поела. Причем так, легкомысленно, — деловито сообщила Анна, хотя он еще не успел ни о чем спросить. — Давай купим ромашковый гамбургер и сядем над Рекой. Теперь уже пора.
Они сидели на скамейке, нависшей над откосом и Нижним городом. За их спиной высился вездесущий Шато-де-Фронтиньяк.
— Потрясающая Река. Я ведь выросла на такой же. — Анна сунула в рот последний кусок гамбургера, с сожалением вздохнула, аккуратно свернула обертку и пульнула ее в ближайшую урну.
— Да, я знаю. В городе очень красивых женщин. Как говорил один друг моего отца, грузин: вах, ты не представляешь себе, сколько там красивых женщин! Вах, одни красавицы. — Александр вспомнил веселого человека, который останавливался у них, когда приезжал в столицу в командировку. — А я вот очень люблю море. Знаешь, десять лет назад я приехал на море с женщиной, которую очень любил. Мы бросили вещи в комнатенке, которую снимали, и пошли здороваться с морем. И я плыл над водорослями и чувствовал, что вернулся домой.
— Ты, наверное, совершенно запойный дайвер! — Анна взглянула на него, как ему показалось, с пониманием.
— Да, люблю… Но ты ведь вроде бы тоже погружаешься с аквалангом? Или я что-то путаю?