— Молодец! — воскликнул Герц. — А теперь просто подумай, откуда они все родом.
— А! Кажется… Ну да, конечно… Ага! Здорово! — Лицо Петера прояснилось, глаза заблестели.
— А как туда попасть? — спросила девчушка.
Петер недовольно повернулся к ней, а Герц внезапно помрачнел.
— Вечно ты везде лезешь! — воскликнул мальчик. — Мало тебе неприятностей!
— Что за неприятности? Не было никаких неприятностей! А вот на корабль побоялась пойти — и что хорошего получилось?
— Ты не спеши, детка, — неожиданно мягко сказал старик. — От нас это все равно не зависит. Ты просто живи себе, и всё.
Анна вдруг улыбнулась:
— Вы прямо как Красавица говорите.
Ты просто живи себе, и всё.
Анна вдруг улыбнулась:
— Вы прямо как Красавица говорите. Сузи то есть.
— Ты называешь ее Красавицей?
— Ага! Она же такая красивая — ни у кого нет таких нарядов! И кружева у нее есть, и шелковые розы на шляпе. И еще халат этот, с птицами и цветами! И зонтик кружевной прекрасный, только рваный немножко.
— О, ты видела ее зонтик? И какой он? — живо поинтересовался ее собеседник.
— Очень прекрасный, совсем немножко рваный, и кружево выцвело, но он все равно разноцветный. И когда она его открывает, если рядом с ней встать, все становится немножко другое, очень красивое.
— Да, это ее зонтик. Она пользовалась им в лучшие времена, чтобы показывать людям сны, а теперь, видать, он годится только на то, чтобы детей среди дня забавлять… А Сузи не раскрывала его над тобой ночью?
— Нет, конечно. Я же дома спала, а она у себя за складами, под навесом.
— Ну да, ну да. Порт для нее самое подходящее место. Она подпитывалась его атмосферой…
— Чем она питалась? Она все ела, колбасу очень любила… А однажды водила меня — не поверите! — в настоящий ресторан в городе, — похвасталась девчушка.
— Не обращай внимания, это я так. А сестра ее здесь не появлялась?
— Мы не видели. И она не говорила. Она бы, наверное, рассказала, если бы к ней сестра пришла, — ответила Анна.
А мальчуган сказал:
— А я читал, что ее брат — или сестра? — ездит верхом на лошади. И мы бы точно узнали, если бы сюда кто чужой верхом на лошади приехал.
— Верхом на лошади она едет, только когда ей нужно забирать с собой людей.
— А куда она их забирает?
— Если я скажу тебе, что в вечную ночь, ты ничего не поймешь, правда?
— Как это — вечная ночь? — удивилась Анна. — Утро же всегда наступает?
— Ну вот, я и говорю, не поймешь ты меня.
— Он имеет в виду смерть, наверное, — вмешался мальчик.
— Смерть? Это в раю-то вечная ночь? — не поверила Анна.
— При чем тут рай? Откуда я могу знать, как там, в этом вашем раю?
— Не ночь, а сон. Она забирает их в вечный сон. Мертвые спят мертвым сном, — торжествующе объявил Петер. И как бы невзначай взял со стола печенье. Тут же добавил: — Поэтому мертвяки не могут нам рассказать, что им снится. Они же не просыпаются.
— А неприкаянные мертвецы? — спросила девчушка и, глядя, как он ест, сглотнула слюну. — Их нельзя спросить?
— Ты что, — возразил мальчишка, — как же их спросишь? Они как лунатики. У лунатиков же нельзя спросить, что им снится.
— Не знаю, я ни одного не видела.
— Нельзя, нельзя. У них у всех глаза стеклянные. Они смотрят на тебя — и не видят, делают свое. И не слышат, что им говорят. Или не слушают.
— Ага, ну точно, они такие же, как неприкаянные мертвецы, только живые. Значит, лунатики — это те, кого упустила Сузи, а неприкаянные мертвецы — это те, кого упустила ее сестра?
— Ага, наверно. Вот бы Сузи спросить. Она бы уж рассказала. Она про все могла рассказать.
— А сестра ее знала всего две истории, одну для тех, кто вел себя хорошо, и одну — для неслухов? — спросила девочка Герца.
— Значит, мертвые все время, вечно видят один и тот же сон? — спросил мальчик, не дав Герцу ответить. — Смерть — это вечный сон, при котором все время снится одно и то же? Та же история?
— Я поняла, я поняла! Две истории, и после смерти начинает сниться одна из них! Рай — это сон хороших мертвецов, а преисподняя — сновидение плохих мертвецов. И никто никуда не проваливается и не попадает в рай, все это только снится им! А неприкаянные мертвецы — это просто лунатики смерти! И они не такие страшные, просто голодные, вот как!
Девочка даже подпрыгивала от радостного возбуждения, которое обычно сопровождает восхитительное чувство понимания. Мальчик смотрел скептически.
— А куда же Крысолов увел детей? — спросил он. — Ведь нельзя же живых людей навсегда забрать в сновидение?
Анна озадаченно посмотрела на него, и оба они уставились на Герца, ожидая то ли помощи, то ли утешения.
Прежде чем тот успел открыть рот, раздался гудок проходящего вдоль набережной буксира, и все четверо невольно посмотрели на море.
— Петер, гляди, гляди! Ведь это… — возбужденно закричала Анна и, не договорив, бросилась к кромке воды.
В мгновение ока Петер оказался рядом с ней, а Герц взволнованно привстал со своего стула.
— Да, это плавучая библиотека, — проговорил он, глядя на входящее в порт судно.
Господину Александеру невольно передалось волнение его собеседников. Хотя он по-прежнему мало что понимал и пребывал в том раздосадованно-раздраженном недовольстве собой и миром, которое появляется, когда множество разрозненных обстоятельств дразнят нетерпеливым желанием завершить мозаику, но все не хватает какого-то кусочка. Картинка никак не складывается, но и не отпускает от себя.