Он протянул руку к небу и словно бы из пустоты взял большое кожаное ведро, вроде тех, с какими степные женщины ходят к колодцам. Оно было изготовлено из куска шкуры, снятого чулком с ноги убитого быка.
В ведре явственно плескалась вода. Пока люди пили — сперва Арих, потом Соллий — перед стариком сам собою вспыхнул небольшой костер. Никакого топлива не было — он горел в пустоте, даже не касаясь земли. На этом костре жарился кусок мяса, такой большой, что хватило бы насытить по меньшей мере четырех человек.
Но самым удивительным было даже не это. Позади костра, обвив колени старика длинным хвостом, лежал большой синий дракон. Он был точь-в-точь такой, как рисуют степные художники, украшающие юрты узорами: с рогатой мордой, шипами вдоль позвоночника, с перепончатыми лапами. Он тихо пел сквозь зубы, словно выцеживал тягучую долгую мелодию, не имеющую ни начала, ни конца.
Старик хитро усмехался, поглядывая на Ариха. Соллия он старался не замечать. Больно уж раздражал его этот совершенно чужой и очень глупый юноша.
— Ты велик, Кугэдей! — от души молвил Арих. Он встал и поклонился старику.
Кугэдей засмеялся.
— Я ухожу, — заявил он. — Передам внуку, что его глупый каприз выполнен. А вы оба — скрывайтесь! Ступайте к Самоцветным горам. Там найдете убежище. Впрочем, степь широка — дороги есть везде…
Он уселся верхом на дракона и пронзительно свистнул, указывая вперед палкой, точно жезлом.
Дракон прополз несколько шагов, волоча брюхо по земле, и вдруг взмыл в воздух. Спустя мгновение костер погас, словно его и не бывало. Но на земле осталось ведро, до половины наполненное водой. Рядом, на траве, лежал кусок хорошо прожаренного мяса.
***
Алаха проснулась и села, потирая глаза. У нее болела голова. Она огляделась по сторонам, пытаясь понять, где же находится.
И тотчас вчерашняя боль, немного притупленная сном, набросилась на девочку с новой силой, точно зверь, до сих пор таившийся в засаде. Она находилась на пепелище. Здесь некогда стояли юрты ее рода. Теперь юрты сгорели, стада украдены, люди убиты.
Она стихонько простонала сквозь зубы.
Тотчас же лежавший рядом на земле Салих пошевелился и открыл глаза. Салих! Ее раб, ее сторожевой пес. Они спали здесь, обнявшись, точно любовники. Только этого не хватало! Алаха нахмурилась.
— Ты отдохнула, госпожа? — осторожно спросил он.
— Да, — ответила она и отвернулась.
Было еще что-то. Что-то, тревожившее ее. Сон! Ей приснилось, будто они встретили на пепелище маленького духа. Он назвался сыном Чахи, а потом превратился в белого тигра и возил их под небесами. Интересно, сон это или правда?
Впрочем, задумываться подолгу над такими туманными вещами, как сновидения, было не в обычаях Алахи. Она принялась переплетать косы.
— Куда мы пойдем с тобой, госпожа? — спросил ее Салих.
— Приготовь какой-нибудь завтрак, — распорядилась она, не переставая причесываться. — Мы уходим отсюда. Среди убитых я вчера не нашла моего брата. Значит, Арих жив. Я должна отыскать его!
— Он может быть в плену у венутов, — предположил Салих. — Тебе будет трудно вызволить его оттуда. Венуты узнают тебя и убьют.
— Сперва мне нужно узнать, где он и что с ним, — повторила Алаха упрямо. — А уж как я буду его вызволять — это не твоя забота!
***
Снова Самоцветные Горы. Словно какая-то невидимая цепь приковала Салиха к ним. Никак не уйти ему из их тени. Все время настигает его и накрывает с головой, точно некое проклятие. В который раз уже он возвращается сюда — это он-то, который просыпался по ночам с криком, когда ему снился рудник!
Но Алахе вздумалось искать брата там. И Салих, как истинный верный, уныло брел следом.
Духи не захотели открыть им всего. Не захотели помочь. Впрочем, Салих так и думал, что ничего путного из общения с Другим Миром выйти не может. Другой Мир — на то и Другой, чтобы жить по своим, особенным законам. А уж какая блажь взбредет на ум всем этим духам и демонам — того даже премудрые итуген, даже великие ФОЛБИН, умеющие вызывать духов так, что их видят посторонние, — даже они предсказать не в силах. Не то что какой-то там Салих, всю жизнь проведший в бессмысленном и тяжком рабском труде. Как от такой жизни он и вовсе ума не лишился? А вот это, наверное, ни один дух или демон, будь он даже сто раз могущественный, постичь не в состоянии…
Да, на то это два разных мира, чтобы почти не соприкасаться.
Почти.
Ибо — и это несомненно! — юный лукавец, обратившийся на глазах двух человек в белого тигра, был двоюродным братом Алахи.
Но он ничего определенного о судьбе Ариха не сказал. Мол, сами должны отыскать его и вызволить. Что-то говорил про своего деда, но Салих ничего не понял. Смутно догадался из выспренних речей юнца, что дед этот многое может, но немногого хочет.
Смутно догадался из выспренних речей юнца, что дед этот многое может, но немногого хочет. Так что полагаться на милости старикана тоже не следует.
А следует поступить вот как: в Самоцветных Горах, если поискать хорошенько, можно найти древний храм Владычицы Слез — той, к которой возносят последние молитвы отчаявшиеся люди. Храм этот — девичий; Богине служат молодые девушки, ощутившие в сердце потребность к самопожертвованию. Но служат недолго — одни год, другие пять лет. А потом уходят, уступая место другим. И лишь немногие живут при храме всю жизнь. Впрочем, все это слухи.