Когда Арих вечером заглянул проведать пленника (он и сам не понимал, отчего так печется об этом глупом чужаке), он увидел, что Соллий спит.
Рядом со спящим, на зеленой траве, темнели пятна крови.
Красное на зеленом. Меч и насилие, целебные травы и врачевание.
Соллий не стал больше проповедовать словами. Он ответил на все вопросы Ариха, оставив ему этот безмолвный знак своей непоколебимой веры.
Глава девятая
БЕЛЫЙ ТИГР РЫЧИТ, СИНИЙ ДРАКОН ПОЕТ
…На том самом месте, где перед Алахой и Салихом только что стоял маленький мальчик, теперь лежал огромный белый тигр и яростно хлестал себя по бокам длинным, похожим на кнут, хвостом.
Салих невольно попятился, закрывая собой Алаху. Рука его нащупала на поясе нож. В схватке с чудовищным зверем человеку, конечно, не выстоять: тигр — зверюга тяжелая, но быстрая и разворотливая. Хватит лапой один раз — вон какие лапы у него, тяжелые да когтистые! — и готово дело, полживота разворочено… Но покуда тигр управляется с одним человеком, второй может успеть — занятого борьбой зверя поразить ножом под левую лопатку.
…Впоследствии, вспоминая этот миг, Салих не раз еще подивится сам себе! Ведь никого он после того давнего отцова предательства не любил, ни о ком никогда не заботился. А Алаху закрыл собою — даже не успев понять до конца, что же делает.
Так мать, не раздумывая, ПРЕЖДЕ всякой осознанной мысли, подставляет себя под удар, грозящий ее дитяте. Не сказки это — про материнскую любовь, слепую, нерассуждающую, жертвенную. И про иную любовь — тоже.
Но жертвовать собой и не понадобилось. Тигр уселся на задние лапы, вызывающе зевнул, с наслаждением продемонстрировав все свои длинные, великолепные зубы, затем явственно ухмыльнулся и подошел поближе. Салих изумленно понял, что зверь подставляет им спину.
Алаха мрачно смотрела на это чудесное превращение. Потом неожиданно улыбнулась. При этом присохшая к щекам кровавая корка треснула, и по лицу девочки снова потекла кровь, однако вскоре кровотечение остановилось. Молодость брала свое: на Алахе заживало быстро. Может быть, даже и шрамов не останется, подумал Салих. Впрочем, ему было все равно. Он любил бы эту девушку и со шрамами, и с ожогами. И даже с отрезанным носом, если такое — не приведи, конечно, Боги! — когда-нибудь случится.
Алаха уселась на спину тигра-оборотня первая. Поерзала, устраиваясь поудобнее. Легла животом на зверя, потрепала его за уши. Он махнул в воздухе длинным шершавым языком — лизать не решился: язык у тигра такой шершавый, что вмиг сдерет с лица кожу, вздумай зверь понежничать подобным образом!
— Ну, — с недовольным видом обратилась Алаха к Салиху. — Что ты стоишь? Садись! Тебя пригласили!
— Это твой братец, — ответил Салих, — не мой. Кто знает, что взбредет ему в голову, пока он в таком обличьи?
Однако оставить Алаху наедине с духом не решился и, не без опаски, уселся за спиной у девочки.
Тигр встал, потянулся — негодник, едва не сбросив обоих седоков! — и вдруг взмыл в воздух, плавно и стремительно, как птица. Это было так неожиданно, что Салих опять едва не свалился.
— Держись крепче, — фыркнула Алаха. — И перестань бояться.
— Все-таки… это не симуран… — пробормотал Салих, понимая, что оправдание — более чем неубедительное.
Вокруг кипели белые густые облака. У Салиха отчаянно кружилась голова. Он слабо различал какие-то тени и фигуры, то и дело всплывавшие вокруг. Несколько раз его ослепляло золотое сияние. Неожиданно он понял, что это отливает золотым блеском: тот самый Великий Шест, Золотой Столб, на котором держатся все три мира: Верхний, Срединный и Подземный. У него захватило дух, и сильно заломило в груди.
Теперь он явственно видел пролетающих мимо духов. Кругом гремели бубны, звенели колокольцы, чьи-то низкие рокочущие голоса распевали заклинания, визжали и плакали женщины. Словно поднятые с земли смерчем, вертелись золотые и синие пятна (что это было? одежда, бубны, шатры, просветы неба среди толщи белых облаков?), оскаленные, размалеванные маски духов и шаманов, разноцветные кисточки, бахрома шаманского одеяния, пляшущие идолы, пришитые к войлочным полотнам, отрезанные конские головы, чаши с дымящимся жиром, головные уборы из нефрита, золота и красного шелка… Все это проносилось перед глазами, мгновенно сменяясь одно другим и сливаясь в невероятную картину, от которой нестерпимо начинала кружиться голова. Салих понял, что еще немного — и он потеряет равновесие и рухнет со спины белого тигра вниз, на страшную высоту, на землю, и неминуемо разобьется там.
Но тут все видения и звуки исчезли. Облачный слой растаял, словно его и не бывало, и с высоты, сквозь прозрачный воздух, Салих увидел землю.
Она лежала далеко внизу, прекрасная, заманчивая, сулящая, казалось, одно только бесконечное счастье. Отсюда, сверху, казалось странным и нелепым все то, что там, внизу, постоянно терзает и мучает людей. Распри, войны, ненависть и вражда — из-за чего они встают между людьми, разлучают их, делают смертельными врагами? Неужели этой богатой земли не хватает на всех? Неужели не взойдет на ней доброго плода, если не поливать его из года в год материнскими слезами?