— Мне так и показалось, что это ты, нечестивец, — произнес Ученик Близнецов. — Ну и ну! Меня учили, что всякий день начинается с чуда — солнечного восхода. Но когда он еще и продолжается удивлением — вот тут стоит призадуматься!
— Мир тебе, брат Гервасий, — сказал Салих. И поклонился.
Он старался держаться спокойно и вежливо, выказывая почтение к возрасту и сану собеседника. Но на самом деле сердце его упало. Ему было страшно. А что если Ученик заявит свои права на него, Салиха? Мол, этот человек — невольник, принадлежавший Дому Близнецов… Или еще что-нибудь в этом же роде, если не похуже. Ведь здесь, в городе, Алаха вряд ли сможет его защитить.
И ни один судья не станет слушать человека с рудничным клеймом на плече. Не говоря уж о других отметинах прежней, далеко не простой жизни Салиха при разных хозяевах.
Брат Гервасий, похоже, даже не подозревал о том вихре отчаянных мыслей, что проносился в голове у случайно встреченного знакомца.
— Я рад, что ты цел и невредим, — сказал старый Ученик. — Мой коллега, брат Соллий, правда, высказывался в твой адрес несколько резковато при последней нашей встрече… Но Соллий молод и многому еще научится. У него вся жизнь впереди… Как и у тебя, друг мой.
«Друг мой… » — растерянно подумал Салих. Теперь он чувствовал себя совершенно сбитым с толку.
— Я… рад нашей встрече, господин, — выдавил он первое что пришло на ум.
Брат Гервасий рассмеялся.
— Ты напуган — только вот чем?
Салих покачал головой.
— Слишком уж все неожиданно…
Он решился: поднял голову и посмотрел старому жрецу прямо в глаза. Он сам не знал, что ожидал в них увидеть, — но встретил лишь прямой, открытый взгляд. И в груди потеплело, а горло вдруг перехватило. Я дома, подумал он неожиданно. Я в Мельсине — я дома…
— Где твоя маленькая хозяйка? — продолжал расспрашивать его брат Гервасий. — Неужели ты сбежал от нее?
— Нет… Она здесь, в Мельсине.
— Должно быть, бедная девочка страдает среди этих каменных громадин. Она привыкла к открытым пространствам Вечной Степи — город должен представляться ей западней.
— Так и есть, — признал Салих, — но выбора у нас не было…
Старик поглядел на него усмешливо.
— Скажи мне, нечестивец: стал ли ты наконец свободным человеком? Или до сих пор числишь себя среди рабов?
— Стал… Да, наверное, стал, — вздохнул Салих. — Свобода приносит с собой новые заботы, более тяжкие.
— Ничего, она того стоит. Послушай моего совета: ничего не бойся. Если будет надобность — приходи в Дом Близнецов. Думаю, я смогу тебе помочь.
Он хлопнул Салиха по плечу, как равного, и повернулся уже, чтобы уйти.
— Господин… Брат Гервасий! — позвал его Салих.
— А? — Старик обернулся, прищурился. — Что тебе, нечестивец?
— Не говори никому, что встретил меня в Мельсине… пожалуйста.
Салих покраснел.
Брат Гервасий тихонько засмеялся.
— Ты все еще чего-то боишься… Ладно, нечестивец. На этот счет можешь быть спокоен. Никому не скажу. Но ты помни: будет беда — зови. Спасать таких болванов, как ты, — мое призвание…
И он ушел — растворился в толпе, оставив Салиха в полном недоумении.
Эта встреча, однако, оказала на него и благотворное действие. Салих встряхнулся, отмел на время все воспоминания в сторону — и занялся делом. Спустя некоторое время он уже свел нужное ему знакомство в меняльной лавке и, сопровождаемый вертким болтливым приказчиком, шел смотреть дом — «приличный небольшой домик на окраине, в тихом месте, — как раз такой, как нужен господину».
Здесь все называли его «господином». Конечно, раз он готов платить немалые деньги за покупку. И как вообще прикажете именовать человека, который вознамерился приобрести в собственность не что-нибудь, а дом?
И оттого холодок страха — уж больно невероятным выглядит все происходящее! — то и дело пробегал у него по спине.
Дом Салиху понравился. Действительно небольшой, уютный, с маленьким зеленым двориком. И даже с фонтаном — правда, теперь засоренным. Приказчик уверял, что прочистить его — дело нескольких дней.
Бывший владелец просил не так дорого, как поначалу опасался Салих. Но вот и в цене сошлись, и деньги за несколько браслетов и гривен были выручены — Салих объяснил, что продает приданое своей второй жены — и в присутствии двух почтенных, достойных доверия свидетелей заключили сделку, — и стал бывший невольник владельцем своего собственного дома.
Счастье это было невероятным и оттого тревожащим. И — как слишком хорошо знал Салих — очень шатким. Малейшее дуновение ветра могло его развалить…
***
Перебрались в новое жилище в тот же день. Салих спешил увести девушек с постоялого двора. Все ему казалось, что какая-то опасность им грозит. Впрочем, чутье зачастую его обманывало. Зато никогда не обманывало давнее, кнутом вбитое, крепкое недоверие к людям. От людей подальше, к печке поближе — вот и все, чего ему хотелось.
Алаха вела себя странно. Непривычно. Подавленно молчала, глядела себе под ноги. Усвоила какую-то мелкую, семенящую походку — как ходят здешние женщины, когда на голове несут полный воды кувшин. В разговоры не вступала. Все смотрела куда-то в сторону, отводя глаза, точно боясь заплакать.
Одиерна — та вообще жалась по углам. Все ей было страшно, от всего вздрагивала, как пойманная птичка.