Домаслава глядела на смеющихся мужчин обезумев от боли и страха. Казалось, она и впрямь плохо понимает, где находится и что с ней происходит. Арих невольно покачал головой. Как это удалось Винитарию за одну только ночь превратить уверенную в себе, красивую девушку в это забитое, почти не похожее на человека существо?
Винитарий уловил неодобрительный взгляд своего меткого лучника.
— А ты, Арих? — спросил он, все еще посмеиваясь. — Будешь участвовать?
— В чем? — в упор спросил Арих.
— Гляди! — обратился к Домаславе Винитарий. — Вот человек, который убил твоего любовника!
Арих встретился с девушкой глазами. Он и не думал опускать взора. Там, у старого дуба, он поступил так, как считал нужным. Кунс принял его к себе, кунс дает ему и кров, и одежду, и оружие, кунс кормит из своих рук. Не защитить его — значило поступиться долгом.
Домаслава закусила распухшие губы. Она боялась закричать. Плоское узкоглазое лицо стрелка вызывало у нее необоримый страх.
— Красивая была, — сказал Арих с укоризной, обращаясь к Винитарию. — Зачем ты ее бил?
— Захотелось мне, вот и бил, — резко ответил кунс. Он почувствовал в тоне стрелка осуждение, и это ему ох как не понравилось. — Так будешь участвовать в жеребьевке? Если да, то дай Бледе что-нибудь из своих вещей.
— Для чего? — не понял Арих.
— Чтобы все по справедливости, — терпеливо разъяснял непонятливому Винитарий. Решил, что по первости не смекает Арих, дикий степной человек, какое веселье ему выпало. — Девушку эту я отдаю своим дружинникам на потеху. Понял ты наконец, дикарь? А чтобы никто из вас не остался в обиде, предоставим Богам решать: кто первый возьмет девчонку, кто второй — и так далее…
— БОГАМ? — Арих, казалось, не верил собственным ушам. — Ты думаешь, Боги участвуют в этом грязном деле? Для чего ты приплел их к этому? Смотри, Винитарий, они тебя покарают! Сколько я знаю Богов, все они мстительны и не любят грязи, а ты, похоже, разводишь ее нарочно, кунс!
Теперь замолчали уже все. Арих забылся — он упустил из виду, что давно уже не был вождем, хааном, что теперь он обыкновенный дружинник, один из многих в свите Винитария. Он говорил как вождь и сын вождя. И почему-то никто не посмел его прервать.
Винитарий пришел в себя первым.
— Одумайся! — прошипел он. — Ты никак вздумал меня учить перед всей дружиной, Арих?
— Ты прав, — просто согласился Арих. — Сам бы я не потерпел такого от простого дружинника — стало быть, не потерпишь и ты… Прости, кунс!
Винитарий счел извинения достаточными. По поведению Ариха он давно уже догадывался: новый дружинник, должно быть, знатного рода и там, у себя в Степи, не последним зачерпывал суп из общего котла.
Он передал Домаславу Бледе и ушел, оставив своих комесов самостоятельно решать, какой судьбе предать заплаканную наложницу.
Почему-то Винитарию не захотелось вступать в долгие пререкания со строптивым стрелком. Как бы там ни было, а Ариху он обязан жизнью. Такие долги Винитарий помнил. По крайней мере, некоторое время.
Долго решать не пришлось. Арих без особенных размышлений взял лук и стрелы и вскочил на стол — как был, босой.
— Я заберу ее себе! — объявил он, настороженно поглядывая по сторонам.
Магула бесстрашно подошел к приятелю, не обращая внимания на нацеленную прямо ему в грудь стрелу.
— П-послушай, з-зачем тебе это? — спросил могучий сегван. — Н-наложница — д-дрянь д-девчонка, сам в-видишь… Н-не ты ли г-говорил, что «ж-женщина» и «ч-человек» — н-не одно и т-то же?
— Говорить-то я это говорил, — возразил Арих, — но выслушай и другое суждение! У моего народа принято, чтобы мужчина имел много жен, но ни одна жена не должна иметь много мужей — Богам противно это!
Магула повернулся к своим товарищам.
— З-зачем с н-ним д-драться, с-с таким б-б-бешеным? — спросил он. — П-пусть заб-бирает! Б-будут же д-другие!.. — И пояснил, заикаясь сильнее обычного и от натуги брызгая слюной: — Б-б-бабы…
Бледа оглядел остальных, выискивая взглядом недовольных.
— Ну что? — спросил он. — Подарим дурищу нашему лучнику? А то он нас всех, гляди ты, перестреляет…
Он усмехнулся.
Несколько человек пытались возражать, требуя «своего законного», но Бледа быстро остановил их.
— Не стоит эта потаскушка того, чтобы из-за нее ссорились мужчины, — примирительно заметил он. — Пусть Арих забирает себе женщину. И не трогайте ее. К чему нам ругаться? С нами любая пойдет. Добрая мужская дружба дороже женской ласки… А эта дикая кошка и ласкаться-то, похоже, не умеет. Будет визжать да отбиваться — кому это в радость?
Он подвел Домаславу к Ариху. Лучник спрыгнул со стола, все еще настороженно поглядывая по сторонам.
— Владей, — сказал Бледа. — В самом деле, ты ее заслужил. Без тебя и кунса бы в живых сейчас не было… Да только и ты живи с оглядкой, Арих. Незачем тебе обижать дружину.
— Спасибо, — хмуро ответил Арих. И взял девушку за руку.
Ощутив прикосновение этой крепкой, сухой руки, Домаслава содрогнулась всем телом. Страшен был ей Винитарий, но вдвое страшней казался этот чужак с плоским лицом и длинными черными волосами. Полно, да и человек ли он вовсе? Ей показали тело Воземута с двумя стрелами, вонзившимися в шею; объяснили, что стрелы эти пустил сквозь листву новый стрелок кунса Винитария. Ни один человек не мог стрелять так метко, не обладал столь острым зрением и твердой рукой. Как ему это удалось? Не злые ли духи ведут его, незримо помогая своим покровительством?