— А, так тут все просто! — Охотник поманил Салиха пальцем, и тот наклонился к нему поближе. — Я догадался! — прошептал охотник в самое ухо Салиха и подмигнул с видом заговорщика. — Немудреное дело. У тебя на лице все написано. А она ожесточилась, как я погляжу, сильно ожесточилась против людей. Может, и правильно ожесточилась… Горечи много в вас обоих… А может, замуж ее выдать? — неожиданно выпалил он. — Выдать бы ее за кого-нибудь подходящего — чтобы и работящим был, и с оружием в ладу… Да хотя бы и за тебя! Ведь крепко ты ее любишь, верно?
— Я тебя убью! — рявкнул Салих, забыв сразу обо всех своих благих намерениях (какая там степенная беседа, какое собирание новостей в кошель, дабы сберечь и использовать их в пути! так и придавил бы болтуна!).
Дядюшка Химьяр захохотал.
— Боишься, стало быть, такую брать! Все госпожой ее считаешь, хозяйкой именуешь… Ладно, дело твое. И то правда. Зачем это ей, молодой да ладной, замуж выходить, да еще за тебя? Что там хорошего, замужем? Скукота одна… Вишь ты, видения ее мучают… В горы она забралась, Праматерь Слез ей понадобилась…
Салих молчал. Теперь он жалел о том, что поддался слабости и постучал в эту гостеприимную дверь. Не пришлось бы горько расплачиваться…
Дядюшка Химьяр как будто читал его мысли. Он накрыл руку Салиха своей крепкой узловатой ладонью и ободряюще подмигнул.
— Как до храма дойти — расскажу. Не бойся ничего, сынок.
— Я не боюсь! — вспыхнул Салих. Не хватало еще терпеть насмешки и издевательства этого лесного бирюка.
— Гляди.
Дядюшка Химьяр извлек откуда-то из-под лавки небольшой, но очень тяжелый ларец, обшитый медными пластинами, и оттуда вытащил старую карту, нарисованную ягодным соком на дубленой шкуре. Расстелил ее на столе, потеснив две кружки с недопитым вином.
— Гляди, — молвил он, придавив карту двумя пальцами, чтобы не скручивалась, — вот здесь мой дом обозначен. Тут для меня начинается и заканчивается земля… Выше — горы. Вот тут — перевал, внизу — долина, там землепашцы живут, где я хлебом разживаюсь… Тут мои охотничьи угодья обозначены, это тебе не нужно… Ага, здесь древний капкан, Химьяров Зуб именуется… Тьфу, все не то. Пойдешь вот этой дорогой. Храм Праматери Слез будет в двух днях пути отсюда. Да гляди по сторонам во все глаза, не пройди мимо — эту пещеру не всякий отыскивает…
— Спасибо, — от души проговорил Салих.
Пойдешь вот этой дорогой. Храм Праматери Слез будет в двух днях пути отсюда. Да гляди по сторонам во все глаза, не пройди мимо — эту пещеру не всякий отыскивает…
— Спасибо, — от души проговорил Салих.
Дядюшка Химьяр пристально поглядел ему в глаза.
— Да все ли ты запомнил, неразумный?
— Вроде как…
— Вроде — сам знаешь в чьем огороде, — оборвал дядюшка Химьяр. — Помни, храм — в пещерах. Два дня пути. Завтра и пойдете. Завтрашний день идите вверх, до перевала. Заночуете в долине. А на другой день посматривай по сторонам, не то весь ваш путь будет Богам на смех, а псу под хвост.
— И там, в пещерах, есть ясновидящие? — спросил Салих. — Неужто и впрямь существуют такие люди, которые видят сквозь толщу земли и времени?
— Не сомневайся, — усмехнулся дядюшка Химьяр.
— И они могут сказать человеку все о его прошлом?
— Во всяком случае, твоя маленькая госпожа вполне может узнать от тамошних жриц все о тех злодеях, что убили всех ее близких, — спокойно проговорил дядюшка Химьяр.
Кровь бросилась Салиху в лицо.
— Откуда ты… Как ты… Почему… — голос его прервался.
Дядюшка Химьяр хмыкнул, с удовльствием наблюдая замешательство своего собеседника.
— Догадаться ничего не стоило, — заметил он. — Немного наблюдательности… Да и виллы изредка сюда залетают, они кое-что рассказывали… Когда у тебя в руках два конца одной оборванной веревки, связать их ничего не стоит. А что тут особенного? — Он пожал плечами. — Сейчас такое происходит сплошь и рядом. Люди совсем озверели. Убивают друг друга…
В том, как он произнес слово «люди», прозвучала странная интонация, заставившая Салиха насторожиться. Как будто охотник говорил о каком-то чужом племени.
Неожиданно Салих зевнул. Усталость брала свое, а в тепле да сытости его совсем разморило.
— Ложись рядом с ней, — охотник кивнул в сторону вороха мягких шкур, где спала Алаха. — И ничего не бойся. В этом доме тебе ничего не угрожает. — И когда Салих уже устраивался на ночлег, добавил неожиданно: — Только за порог не ходи.
Глава десятая
САККАРЕМСКИЕ ТОРГОВЦЫ ШЕЛКОМ
Мэзарро не долго сидел без дела в большом, запущенном доме, который был оставлен ему ушедшим в Степи братом. Прошло совсем немного времени, и младший сын торговца шелком почувствовал себя здесь хозяином. И то сказать: для того ли покупал Салих роскошные эти хоромы с садиком и водоемом, чтобы новые жильцы вели себя здесь, точно на постоялом дворе: одной ногой стоя в спальне, а другую уже готовясь занести на порог?
Все чаще оглядывал Мэзарро эти стены хозйским взглядом, прикидывая: что и как здесь устроить, чтобы зажить по-настоящему. Правду говорят о доме, в котором никто не живет: «Без человека умирают и стены».
Мэзарро ничего так не хотелось, как восстановить доброе имя и дело своего отца. Начало положено: у него есть свой собственный дом в Мельсине; есть и деньги — отправляясь в Степь вместе с Алахой, Салих оставил брату большую часть состояния, отнятого у венутов. В пути большие деньги ему ни к чему. Неизвестно еще, какие опасности встретятся — не потерять бы добытого. Лучше уж пусть сберегается в Мельсине. А для странствий хватит и малой толики, ведь, кроме съестного, им с Алахой ничего и не потребуется.