— О чем ты говоришь? — Салих рассердился. — Я ненавижу, когда ты начинаешь подражать Чахе. Ты не шаманка!
— Я знаю, о чем говорю. Не будешь смотреть на небо — потеряешь и кошму. Ты неосмотрителен и тороплив. Многие из твоих теперешних друзей захотят забрать твой колчан и сесть на твое место!
— Мне не нужны твои советы, девчонка, — проговорил Арих презрительно. — Я требуют от тебя одного: чтобы ты вела себя как подобает молодой девушке. Иначе я не смогу выдать тебя замуж.
— Не обо мне ты заботишься, — ответила Алаха. — Тебе нужен новый союзник. Кого ты присмотрел мне в мужья? Какого-нибудь немолодого хаана, которого решил задобрить, отдав ему собственную сестру? Ты хочешь, чтобы я просидела всю жизнь в его вонючей юрте, латая ему одежду, угождая его старой жене, отбиваясь от его похотливых старших сыновей, соперничая с его старшими дочерьми! А когда он умрет, его первая жена отправит меня провожать его в могилу — ведь именно такова участь младшей жены! Доброе будущее уготовил ты мне, брат! И все ради того, чтобы накормить свое ненасытное честолюбие…
Она заплакала. Это были злые слезы, и они скоро высохли.
И тогда Арих приблизился к ней и коротко ударил ее по лицу.
— Молчи! Ты — девчонка и будешь мне подчиняться!
Алаха вскрикнула, потянулась к ножу, который носила на поясе. Арих отступил на шаг и, прищурившись, с нехорошей усмешкой уставился на сестру.
— Ну, что же ты? — поддразрил он. — Давай! Напади на меня с ножом! Я хочу посмотреть, как ты это сделаешь!
— Ты мой брат, — дрожа, вымолвила Алаха.
— Да, да, я твой брат, — продолжал дразнить Арих. — Но я еще и глава нашего племени. Я буду поступать со своими подданными так, как сочту нужным. Я — хаан!
— Кто сказал тебе об этом? Твои лживые друзья?
Она набросилась на него с ножом. Арих едва успел перехватить ее руку и так сильно сжал тонкое запястье девочки, что оружие выпало из ее пальцев. Она боролась молча, как зверек. Несколькими сильными ударами Арих оглушил ее и отбросил на землю.
— Хватит, — сказал Салих, неожиданно выступив из темноты.
Арих подскочил, как ужаленный, и приготовился к схватке с новым, теперь уже нешуточным врагом. Но увидев, что перед ним всего-навсего безоружный раб Алахи, рассмеялся.
— Я не дерусь с рабами.
— Но ты дерешься с детьми, — возразил Салих.
— Я не дрался с ней, — высокомерно ответил Арих. — Я ее побил за дерзость и неповиновение.
Однако Салих видел, что молодой вождь смущен.
— Нет, — продолжал настаивать невольник Алахи, — ты не погнушался начать драку с девочкой. Конечно, тебе легко удалось повалить ее на землю. Ведь она почти ребенок!
— Ступай на свое место, — сквозь зубы процедил Арих. — Не серди меня, раб!
Алаха села на земле, провела ладонями по грязному, заплаканному лицу. Салих увидел, что Арих разбил ей губу. Девочка слизнула кровь и тихо всхлипнула. От этого что-то перевернулось в груди саккаремца. Он пригнул голову и молча набросился на молодого хаана.
Арих, не ожидавший подобной дерзости со стороны жалкого, засаженного за женскую работу пленника, не устоял на ногах. Оба покатились по земле. Алаха выпрямившись и сжав кулаки, следила за дракой. То и дело она вытирала кровь, бегущую из носа.
Конечно, Салиху, наголодавшемуся, не раз битому, трудно было состязаться в воинском искусстве со степняком, который все свои мальчишеские и юношеские годы только и делал, что скакал верхом и бился на саблях с такими же, как он, удальцами. Оба противника это хорошо понимали. Однако Арих не учел, что имеет дело с человеком, который больше года вгрызался тяжелым кайлом в упрямую горную породу. И если ловкости и умения Салиху явно не хватало, то тяжкой звериной мощи ему было не занимать. Да и ростом он вышел куда повыше своего недруга.
И еще одно обстоятельство, в котором Салих не признался бы даже самому себе: Алаха. Увидев ее несчастное, разбитое в кровь лицо, он утратил старый, годами воспитанный страх перед вооруженным — свободным! — человеком. Маленькая госпожа обижена, она чувствует себя несчастной, униженной. Больше ничто значения не имело.
Поэтому ничего удивительного в том, что Арих в конце концов оказался побежденным, не было. Неумелые, беспорядочные, но сильные, порожденные яростью удары в конце концов попали в цель. Странно всхрапнув, Арих вдруг обездвижел под кулаками своего разъяренного врага.
«Праматерь Богов! — подумал Салих в ужасе. — Уж не убил ли я его?»
Он приник ухом к груди поверженного соперника. И с облегчением услышал, как тихо, словно бы очень далеко, бьется его сердце.
Вот и все, пронеслось в голове. Вот и кончилась жизнь, о которой столько мечталось: крыша над головой, домашний очаг… Пусть невольником, пусть посмешищем — но дома, рядом с той, что не выходит из мыслей уже который день…
Он не знал, какое наказание ему определят.
Скорее всего, самое обычное в подобных случаях: смерть. Что ж, Самоцветные Горы уже были. Вряд ли смерть страшнее.
Алаха, утирая слезы, подошла ближе, глянула на поверженного брата с тревогой, а на своего непрошеного заступника — с настоящим ужасом.
— Ты… — выдохнула она.
— Жив он, жив, — успокоил ее Салих. — Видать, головой приложился и… как это говорится? Заснул. На какое-то время.