— Я же сказал: будешь слушаться — будешь жить!
— Хорошо, хорошо.
— Сейчас ты развяжешь мне руки и потребуешь, чтобы тебя вытянули.
— Да, да…
— Но главное сделаешь потом. Когда меня поведут к князю, из толпы станут бросать камни. Один ударит мне в голову. Я упаду и захриплю. А затем умру.
— Как — умрешь?
— Так, умру, и все. Дышать перестану. — Егоша отвернулся. Он рисковал, но ценой была свобода… Отогнав тревожные мысли, он продолжил: — Как можно быстрее ты унесешь мое тело от чужих глаз. Куда и как — твоя забота. Едва мы окажемся одни, положишь меня и пять раз сильно надавишь на грудь, потом зажмешь мне нос и вдохнешь в меня воздух. Будешь делать так, пока не оживу. Если выполнишь все — то воеводить будешь по?прежнему, добро твое при тебе останется и княжья милость тебя стороной не обойдет. Растерянно моргая, Блуд глазел на болотника. Как пленник собирался прикинуться мертвым? Князь не дурак — без знахарки его мертвецом не признает, а та все сразу поймет…
— Решайся, воевода, — настойчиво гудел в голове Блуда голос пленника. — Решайся, пока предлагаю. А то — на судилище молчать не стану. Сам сгину и тебя утяну.
Последние слова болотника решили дело. Вытолкнув из сердца страх, Блуд резанул ножом по стягивающим его запястья путам и, на всякий случай, отпрыгнул к дальней стене поруба. Освобожденный Выродок развел руки в стороны, расхохотался:
— Чудесно, Блуд! А чтобы ты о своем обещании не забыл, я тебе изредка напоминать буду. Вот так…
Воевода так и не понял, что случилось. Невидимые крепкие нити опутали его шею, сдавили, лишая дыхания.
— Ты обещал, обещал… не убивать… — царапая их скрюченными пальцами, (захрипел Блуд.
— Верно. — Веревки соскользнули с его шеи. — Я лишь напомнил… А теперь ступай.
Ничего не чуя, кроме жгучего желания поскорее убраться из страшного поруба, Блуд схватился за свисающую сверху веревку и застонал. Не повинуясь его воле, ушибленная болотником рука соскользнула с пеньки.
— Рука… — по?детски жалобно прошептал Блуд. Равнодушные зеленые глаза пленника скользнули по его лицу, брови вздернулись:
— Ах, да… Совсем забыл. Да ты не беспокойся — боль со временем пройдет, а чтоб вылезти, ты лишь за веревку подергай. Там наверху небось уж истомились, тебя дожидаючись. Вмиг вытянут.
Трясущимися пальцами Блуд закрутил пеньку на поясе и, запрокинув голову к далекому светлому пятну, завопил:
— Тяните! Эй, стража!
— Это ты, воевода? — свесилось в дыру поруба чье?то лицо.
Там наверху небось уж истомились, тебя дожидаючись. Вмиг вытянут.
Трясущимися пальцами Блуд закрутил пеньку на поясе и, запрокинув голову к далекому светлому пятну, завопил:
— Тяните! Эй, стража!
— Это ты, воевода? — свесилось в дыру поруба чье?то лицо.
— А кто ж еще?! Тяни, болван!
Наверху надсадно заскрипел ворот, и вскоре ноги воеводы исчезли за краем темницы. Егоше оставалось лишь ждать. Ждать и помнить, что он с Белой — одно неразделимое существо и отныне им предстоит мириться друг с другом.
За ним явились в полдень, когда лучи всевидящего Хорса проникали даже в глубокий поруб. Цепляясь за спущенную веревку и жмурясь от яркого света, Егоша сам вылез наверх.
— Ты зачем с него путы снял? — резко спросил чей?то голос. Егоша повернулся. Стоя перед Блудом, красный от негодования Варяжко зло тыкал пальцем в украшенную подвесками грудь воеводы: — Зачем развязал его, спрашиваю?
Егоша кашлянул. Нарочитый перевел на него потемневшие от гнева глаза.
— Он слову моему поверил, — тихо сказал болотник. — Бывает же такое…
Уловив намек, Варяжко осекся. От Выродка всего можно было ожидать. Мог ведь и сказать об отпущенном Варяжко втором пленнике, а это вина поболее, чем лишить пут Волчьего Пастыря. Сникнув, он отступил. В конце концов, куда болотнику деваться? Кругом люди, а стража такова, что удержала бы семерых.
Егошу подтолкнули, повели. Галдя, толпа двинулась следом. Отыскав в толпе бледное лицо воеводы, Егоша чуть повел головой. Блуд напрягся. Неожиданно резко пленник повернулся к идущим позади дружинникам. Подавшись назад, те вскинули копья. Толпа взволнованно загудела. Окинув взглядом лица горожан, Егоша довольно ухмыльнулся. Оставалось совсем немного, чтобы вывести их из себя. Расхохотавшись, он сплюнул в толпу.
— Держите людей! — поняв, что произойдет дальше, истошно завопил воям Варяжко. Сомкнувшись плотной стеной, опытные хоробры надавили на ринувшуюся к пленнику взбешенную толпу.
— Мы не звери, чтоб расправу учинять! — урезонивая разъяренных горожан, вопил Варяжко. — Судить его надо!
Но его не слушали. Поняв, что руками до ненавистного Волчьего Пастыря не дотянуться, кто?то бросил первый камень. Следом посыпались другие. Часть из них, благополучно миновав пленника, падала на дощатую мостовую, часть с неприятным звоном ударялась о доспехи воев, и лишь немногие достигали вожделенной цели.
— Людей не сдержать! — закричал нарочитый замершему поодаль Блуду. — Посылай за подмогой!
Воевода кивнул, быстро забормотал что?то стоящему рядом молоденькому вою. Выслушав, тот белкой метнулся прочь.
«Пора», — пронеслось в голове Егоши. Отрешившись от шума и боли, сливаясь воедино с прижившейся в нем посланницей смерти, он прикрыл глаза. Приятный холодок прополз по всему телу, охватил онемением кончики пальцев.