Егоша мотнул головой. Он никогда не сумел бы простить пожелавших его гибели врагов, но новый Бог ему нравился. Было что?то величественное в его умении прощать и любить. На Руси лишь немногие пришлые знали его имя и чтили его заповеди. Их не гнали, но и не понимали.
Ратмир устроился напротив Егоши, свернулся калачиком — совсем как Рала — и закрыл глаза. Болотник скользнул взглядом по его фигуре. Вожак… Сильный, умный… Но даже он не осмелился бы замахнуться на Белеса. А вот новый Бог смел бы коровьего сына, сам того не заметив. И надо?то для этого было совсем немного — чтобы в него поверил русский люд. Только кто заставит верить?
— Кромешники поговаривали, будто Владимир — избранник нового Бога. Нам?то все едино, что новые боги, что старые — мы, кромешники, под их властью не ходим, а за кромкой средь богов шум стоял — испугались Бессмертные. Но Владимир до сей поры не ведает, что коли жив останется, то под старость лет к новому Богу оборотится, — не открывая глаз, сказал Ратмир.
Егоша поморщился:
— И тебе не совестно в моих мыслях ковыряться?
— Очень надо! — фыркнул оборотень. — Я и не хотел тебя слушать, только ты так думаешь, что у меня в ушах гудит.
— Говоришь, Владимир — избранник?
— Да. Только ты же сам руку приложил, чтобы его с земли русской прогнать.
— Я? — Егоша удивился. Какое ему было дело до новгородского князя? А если и было когда?то, то разве его слова или дела что?нибудь значили? Он был всего лишь маленькой болотной козявкой перед княжьим могуществом — кто бы стал его слушать?
Ратмир приподнял голову, ухмыльнулся:
— А кто Ярополку на брата поклеп навел? — И передразнил: — «Грамотка была, убить тебя хотели, казни бабу?изменницу», — что, не твои слова? Сам же рассказывал.
Егоша и впрямь рассказывал о своей жизни, но не Ратмиру — Рале. Проболталась девка. Он вздохнул, признался:
— Мои…
— Вот и все. — Ратмир вновь улегся. — Иногда одним словом можно всю жизнь перевернуть. Ярополк собрался идти на брата, а тот струсил и сбежал. Правильно сделал — маловато у него было силенок с братцем воевать.
Теперь Егоша начинал понимать. Так вот зачем он был нужен Волхву, вот зачем тот притворялся его другом! Егошиными руками избавлял своего бога от грозного соперника. А он?то, болотный дуралей, и не помышлял ни о чем! Значит, если вернуть Владимира… Только как? Наверное, лучше сперва погадать, хоть на воловьей шкуре, где искать его, а уж потом ворожить…
— Эй, Волчий Пастырь! — Сверху свесилась чья?то взлохмаченная голова.
— За тобой из Киева приехали!
Глядя вверх, Егоша молчал, думал о Волхве: почему Волхв пытался убить его? Боялся его знаний или его мести?
Перед Егошиным лицом, гулко стукнувшись о стену, свесилась веревочная лестница. По ней, торопливо перебирая ногами, полезли вниз двое вооруженных мужиков. Продолжая насмешливо улыбаться, оставшийся наверху страж наложил на тетиву большого лука стрелу и навел ее жало на грудь вскочившего Ратмира, Оборотень зло заворчал.
— Погоди! — одернул его Егоша. — Ты уже побывал наверху, дай теперь мне поглядеть, через какие ножи меня прыгать заставят.
Подавив улыбку, Ратмир сел, склонил на колени голову. Спустившиеся в поруб мужики оказались чуть ли не вдвое выше и крепче Егоши. В тесноте поруба они толкались локтями и переругивались, обматывая тело пленника крепкой, скрученной из скотьих жил веревкой. Егоша не сопротивлялся, стоял, будто корова на торгу, позволяя мужикам суетиться вокруг, укрепляя петли на его пояснице и бедрах.
— Уф! — затянув последний узел, облегченно вздохнул один и вскинул лицо к лучнику: — Тяните!
Тот передал его слова еще кому?то, веревка натянулась, дернулась, отрывая Егошины ноги от пола. Покачиваясь, он поплыл вверх. Чуя близость воли, спутанная волхвской петлей Белая отчаянно билась внутри него. Вспомнив слова Ратмира — «она — это ты», — Егоша вздохнул и постарался успокоиться. Белая стихла.
Лучи солнца ударили его по глазам. Сильные руки подхватили его под мышки, вытянули из поруба и поставили на ноги. Сливаясь в сплошное разноцветное пятно, яркие краски уходящего лета завертелись перед Егошей. Испуганные лица людей чередой пронеслись мимо. Чей?то вопль достиг ушей, заставил выпрямиться.
— Нежить проклятый! Одной смерти для тебя мало будет!
Он обернулся. Испугавшись его ледяного взгляда, выкрикнувшая злые слова молодуха поспешно нырнула за спины стоящих рядом мужиков. Егоша обежал глазами толпу. С дружным испуганным вздохом она подалась назад. Не найдя Волхва, Егоша скосился на одного из стражей:
— Где Сирома?
— Сирома? — трясущимися губами переспросил тот — светловолосый крепкий парень с веснушчатым носом. На его длинных ногах болтались широкие порты, а плечи обтягивала тесноватая холщовая рубаха. Только торчащая над плечом рукоять меча выдавала в парне ратника. «Не из княжьих, — оглядывая его, решил Егоша. — Видать, местный дружинник. Оно и к лучшему. Княжий без указки старшего и говорить бы со мной не стал, а этот с перепугу все выложит». Сузив глаза, он поправился:
— Где тот мужик, что меня поймал?
В наступившей тишине ответ воя прозвучал слабо и жалобно. Казалось, он чуть ли не просил у Егоши прощения: