— Он умер… Белая… — боясь возражать Хозяину, прошептал Сирома.
— Умер?! — Белес расхохотался. Небо потемнело. Видать, услышав смех старинного врага, Перун нахмурил брови и вновь, как когда?то много веков назад, принялся ковать для скотьего сына громовые стрелы.
Сирома взглянул на быстро ползущие к лесу тучи, сжался в комок у ног владыки. Хозяин оборвал смех.
— Жив он. Белую одолел, слился с ней и стал еретником. Силы в нем теперь поболее, чем в любом колдуне. Одно хорошо — не научился еще ею владеть. Все делит себя на духа и человека, не понимает, что он ни то ни другое и есть в нем, как во всяком еретнике, две стороны, одна от другой неотделимые.
Колдун? Еретник? Силясь уразуметь, Сирома растерянно заморгал:
— Нет… Он — дурак! Будь в нем хоть искра силы, я бы заметил!
— А проворонил! — Хозяин сурово смотрел на Сирому. — Он настоящий еретник и с каждым днем все больше и больше понимает свою силу.
— Почему? — все еще не веря, спросил Сирома.
— Потому что ходит со Стаей. И не чьей?нибудь, а самого Ратмира!
Это было невозможно! Сирома хорошо помнил зеленоглазого бестолкового парня, который доверял каждому его слову и выполнял любое его желание. Сироме даже не приходилось утруждать себя выдумыванием какой?нибудь хитрой лжи — болотник верил всему… А Велес говорил, что теперь он спознался со Стаей Ратмира — самого старого и хитрого из известных Сироме оборотней… Болотник — еретник?! Невозможно!
Оскальзываясь ладонями по глинистой земле, Сирома на коленях подполз к реке, окунул в прохладные струи пылающую голову.
Вода отрезвила его. Мысли потекли плавно и последовательно. Хозяин не мог ошибиться… Значит, болотник и впрямь каким?то чудом остался жив. Значит, из?за этого ничтожного смертного Хозяин так долго сердился на Сирому! Конечно, как он мог доверить свое слово рабу, не совладавшему даже с каким?то маленьким и глупым человечком?!
— Прости! — Сирома повернулся к Хозяину, ткнулся лбом в землю. Водяные капли побежали по его лицу к земле, глухо постукивая при падении. — Прости меня, Хозяин. Я докажу, что достоин служить тебе! Я найду и убью этого болотника, кем бы он ныне ни стал!
Белее поднялся. Огромная тень от его могучего, закутанного в шкуры тела легла на согнутую спину Сиромы.
— Если он выживет, то станет очень опасен. И не только для тебя…
— Нет, Хозяин, нет! Он умрет! — боясь дослушать речи повелителя, перебил Сирома. Никто не смел угрожать бессмертному Велесу, никакие опасности не должны были коснуться его грозного лика! И, конечно же, богу не пристало самому разбираться с ничтожными людишками — это было его, Сиромино, дело…
— Ладно, давай, но не тяни.
Сирома почуял в груди ноющую боль. Она появлялась всегда, когда Хозяин собирался покинуть его. Жрец приподнял голову. Сквозь наползающие на глаза капли он с трудом различил вдалеке, меж деревьями, огромную фигуру, в жалобной тоске потянулся к ней руками:
— Подожди, Хозяин! Еще одно слово: где искать его? То ли свистом ветра, то ли первыми раскатами грома до него донесся далекий голос:
— На Мутной. И помни: он — колдун и он не один! Спеши!
Сироме потребовалось совсем немного времени, чтобы обрезать ножом бороду, оскоблить щеки, замазать настоем ромашкового корня раны на ногах и пуститься в путь. От Роси до Мутной предстоял долгий путь, но Сирома знал, что не почует усталости. Он спешил и не останавливался даже ночью, видя в темноте, будто дикая лесная кошка. Иногда жрец выбирался на торные пути, и тогда, удивленно косясь на странного маленького мужика, с головы до пят увешанного оберегами, встречные долго провожали взглядом покачивающийся за его спиной громоздкий меркан. Откуда им было знать, что неприметная веревка на поясе мужика — заговоренный науз, а обыкновенный топорик на его боку — настоящий «змеиный топор», убивающий любого нежитя? Только Сирома знал, для кого сделаны эти вещи…
ГЛАВА 22
Подсказанное Белой снадобье подействовало. Когда Егоша впервые положил его в рану, рука вспыхнула, будто ее опалили огнем, затем боль успокоилась, а через три дня он смог даже пошевелить пальцами. Глядя на его чудесное излечение, Нар покряхтывал:
— Вот ведь верно говорят — век живи, век учись…
Но одним кряхтением дело не кончилось, и, едва Егоша шевельнул пальцами, Нар вновь взялся его обучать. Только теперь уже речь шла не о душе и не о превращениях — о теле. Нар лепил из него неуязвимого воина -по крайней мере, он сам так говорил. Иногда болотнику казалось, будто старик просто издевается над ним: то заставляет с завязанными глазами отражать удары, то гоняет по лесу до седьмого пота, а то неожиданно исподтишка нападает и лупит до кровавых ссадин. А как оскорблял, если что?то не получалось!
— Как ты дерешься?! — по малейшему поводу охаживая его посохом, вопил старик. — Неуклюжий жук, копошащийся в куче дерьма, и то быстрее тебя!
Болотник ярился, но, сжимая зубы, молчал и лишь однажды, не выдержав, рявкнул:
— Пошел ты со своей наукой! Не буду больше драться ни с тобой, ни с кем?либо еще! Тоже мне — «учитель»!
Отбросил нож — подарок Ратмира — и пошел прочь, в злобе обрывая беззащитные головки одуванчиков. Нар не позволил ему далеко уйти — нагнал, взметнул посохом пыль с земли и сшиб строптивца наземь, лицом в траву: