— Неужто он и есть — Волчий Пастырь? А с виду совсем как человек.
Ответ Потама потонул в багровой дымке, до Егоши долетело лишь его начало:
— Он меня чуть не задушил, с места не двигаясь… А ты говоришь -г «человек»…
ГЛАВА 23
Варяжко не мог забыть Настену. Приходившие из Полоцка гонцы на его расспросы лишь пожимали плечами. Да, живет вроде такая у Рогнединого знахаря, по хозяйству ему помогает, с княжной дружбу водит — и все… Сколько ни выпытывал — ничего больше поведать о ней не могли. Только один молодой паренек из кривичей, приехавший в гости к родне, выдавил, что слышал, будто кто?то из Рогнединых воев хотел взять Настену в жены.
— А она? — с замиранием сердца спросил Варяжко.
Парень вылупил глаза:
— А что она? Ей честь оказывали, за знатного хоробра отдавали, сама княжна сватала, а она ответила, что негоже этакому именитому воину безродную да хилую болотную девку в жены брать.
Может, и права была, а только упустила свое счастье.
Наверное, он еще долго потом дивился, почему, выслушав его рассказ, нарочитый расплылся в улыбке и так стиснул в объятиях, словно хотел задушить. А потом парень уехал, и вновь потянулись томительные дни неведения и ожидания.
Неприметно приблизился березозол, и вскоре должен был воротиться из полюдья Ярополк. Варяжко бродил по городищу, следил, чтобы все было ладно и в первые дни князя никто не беспокоил попусту. Иногда нарочитый заворачивал на двор к Пряше — проведать знахарку Малушу. Та быстро прижилась в Киеве. А как не прижиться, если, ведая все скотьи хвори, никому не отказывала в помощи? Люди к ней так и ломились: кто — с больной скотиной, кто — со своими бедами, а кто — просто языком почесать, о новостях проведать. Говорливая древлянка охотно принимала всех, но, болтая о том о сем, не забывала и о своей выгоде. Варяжко только дивился ее оборотистости и сноровке. Довольная новой подругой, Пряша нахвалиться на нее не могла, не замечая, как, потихоньку поглощая ее собственное, ширится и растет хозяйство Малуши. А если б заметила, зла бы ей не пожелала — слишком сжилась с древлянкой. Хотя кому в Киеве не нравилась знахарка? Встречаясь с ней, нарочитый почтительно склонял голову и улыбался, а она задорно подмигивала, будто блюдя какой?то тайный уговор. Ее сын, Савел, бегал за нарочитым по пятам, то цепляясь за его меч — «дай поглядеть», то волочась за стременем — «возьми на коня», то донимая расспросами. Однажды спросил:
— Нарочитый, а кто такой Волчий Пастырь? Варяжко удивился:
— Какой, какой? Волчий?
Конечно, он слышал об этом чудовище, но наводнившие городище слухи будоражили только баб с ребятишками, и Варяжко не обращал на них никакого внимания — мало ли о чем треплют языками у ворот, тем более, что этот «Пастырь» водился где?то за тридевять земель, в Новом Городе.
— Да не знаю я никакого Пастыря, — отмахнулся он. — Отстань!
Но мальчишка не отставал, и нарочитый не выдержал — поехал к Пряше. Суетливая баба сама выскочила встречать дорогого гостя, сама приняла у него поводья. Спрыгнув с коня, Варяжко кивнул пялившимся на него смердам и спросил у запыхавшейся от волнения Пряши:
— Малуша где?
— Дома она, в избе, — торопливо закивала та и ринулась было проводить его, но Варяжко отмахнулся — чай, не впервой заходил в гости.
Малуша хлопотала у печи и, покосившись на Варяжко одним глазом, беспечно кивнула ему на лавку возле стола. На широкой доске перед ней распласталось раскатанное тесто, а из печи несло жаром.
— Проходи, гость дорогой, — не отрываясь от работы, напевно проговорила древлянка. Ее ловкие руки крутили тесто, выписывая на нем затейливые руны.
Варяжко сел и с ходу начал:
— Як тебе не в гости пришел, разговор есть.
— Ну, ну… — ободряюще улыбнулась Малуша. Тесто в ее ладонях свернулось калачиком. — Хорошо, поговорим, крендельками тебя угощу…
— Твой Савел проходу мне не дает. Ладно, коли бы только делом интересовался — оружием, конями, этим все мальчишки бредят, а то ведь болтает о призраках, о бабьих выдумках.
— Ну и что? — По тону знахарки нарочитый понял: простой взбучкой тут не обойдешься, разговор будет долгим.
— Ты ему голову?то дурью всякой не забивай! — уже резче продолжил он. — Сколь уж времени прошло с той поры, как новоградцы уехали, а мальчишка твой все о Волчьем Пастыре твердит. И не говори, что он не от тебя наслушался!
Скалка шлепнулась на стол перед ним. Грозно сдвинув брови, Малуша уперла в бока пухлые кулаки:
— Выходит, для тебя речи новгородцев — байки пустые?
Варяжко хмыкнул:
— Конечно! Напились мужики браги, двинулись на охоту, вот во хмелю и примерещился им меж деревьев босой мужик в волчьей стае.
Брага с людьми и не этакие шутки сотворить может.
— Брага?! — Она расхохоталась. — Ты, нарочитый, не дурак вроде, а такое мелешь! Где ж это видано, чтобы охотник в лес во хмелю шел? А о Волчьем Пастыре я тебе так скажу- верь иль не верь, только бывает, что приживается человек средь волков. Тогда приживается, когда не находит себе места меж людей. Страшно мстит он тогда людскому племени и понемногу сам волком становится. Тогда и появляется вместо человека Волчий Пастырь. И коли видели его новоградские охотники, знать, затаил кто?то смертную злобу на людской род. Помяни мое слово — немало бед еще от него придется принять!