Договориться? С ним еще никто не пытался договариваться — все только плакали и молили об отсрочке. И ворожея будет просить о том же… Он вновь пополз к старухе.
— Стой! — Она вытянула вперед руки. Неприятный запах ударил Егошу, отбросил его назад. — Я же велела тебе подождать! — разозлившись, выкрикнула ворожея. Егоша замер. Знахарка была необыкновенно сильна, коли сумела отогнать его. Ее следовало выслушать, прежде чем убить.
— Послушай. — Старуха спрятала за пояс мешочек с неприятно пахнущими травами. — Мое время подходит, и я это чувствую, но я еще не устала жить. Морене, твой хозяйке, ведь безразлично, чью душу унести в ирий? Я отдам ей душу, но не свою. А взамен ты позволишь мне пожить еще немного.
Егоша протек по клети, коснулся ее лица. Конечно, она хотела жить! А кто из его жертв не хотел? Только все равно все умерли…
— Погляди. — Ворожея склонилась над чем?то лежащим на сене, сдернула толстую, закрывающую ее дар шкуру. — Разве не хороша?! Бери ее!
Из?под скатавшегося меха показалось тщедушное тело. Большие детские глаза испуганно уставились на Егошу, слабый голосок пробормотал:
— Бабушка, с кем ты говоришь? — И тут же захныкал: — Мне холодно, бабушка!
— Она не видит тебя. — Знахарка потерла ладони, будто хотела отмыть их от невидимой грязи. — Погляди на мой подарок. Я могу спасти ее, но я обменяю ее жизнь на свою…
Егоша склонился над бледной девочкой. Ее худенькое тельце подрагивало, глаза бегали, силясь отыскать того невидимого, с кем говорила старуха. Егоша опустил бестелесные ладони на ее щеки и медленно, любуясь добычей, скользнул к ее ногам. Там, на тонкой детской щиколотке, багровым пятном вздулась страшная рана. Плоть вокруг нее бугрилась синими разводами. Егоша ухмыльнулся. Знахарка лгала — от этой хвори никто не мог спасти. Под кожей девчонки давно уже тек гной, а не кровь. Егоша чуял его запах. Глупая старуха решила обмануть его! Что ж, он возьмет обеих. Морене это должно понравиться…
Он засмеялся. Разнесшийся по клети тихий шелест заставил девочку сжаться в комок, а старуху?знахарку отпрянуть и схватиться за спасительные травы. Она все поняла. Поняла, что ничем не остановит Белую посланницу. Вздернув вверх мешочек с травами, она завизжала:
— Тогда ты не получишь ее! Я отниму ее у твоей темноликой хозяйки!
— Попробуй, — продолжал смеяться Егоша. Девка была обречена, а старухины угрозы пусты, как речи ветра…
Плавными движениями рассеивая по воздуху толченые травы из мешка, знахарка направилась к нему. Егоше вдруг стало нечем дышать, мир завертелся перед глазами, вдалеке дико завыли волчьи голоса. Он ринулся прочь от старухи. Вверх, еще вверх… Что?то вспыхнуло, обжигая его тело. Ноги заскоблили земляной пол. Тряся головой, он открыл глаза. Над ним с остекленевшим взором нависал Ратмир, а из угла доносился заунывный волчий вой.
Егоша взглянул на свою руку. Он давно уже не чуял ее, но она по?прежнему оставалась на месте и даже побаливала. Рала сорвала с нее повязки, и теперь обнаженная плоть беззащитно белела в темноте. Совсем как ноги той девчонки. Воспоминание окатило Егошу стыдом. Как он мог желать смерти той девочке? Почему не пожалел ее? Неужели Белая взяла над ним верх?
Он нащупал руку Ралы, стиснул ее крепкими пальцами.
— Больно! — взвизгнула обротниха, с неожиданной силой выдергивая руку.
Больно? Что?то мелькнуло в Егошиной голове. Какая?то нелепая и в то же время важная мысль. Боль… Белая… Она не ведала боли потому, что была духом, а теперь она получила тело…
Егоша чуть не подпрыгнул от озарившей его догадки.
Белая не умела отдавать. А что, если она боялась потерять даже часть своей тюрьмы? Что, если пыталась что?то сказать Егоше? Что?то такое, что могло бы спасти его, а теперь уже и ее тело? Потому и показывала девочку с подобной раной и старуху?ворожею, утверждавшую, будто сумеет ее излечить… Очевидно, это были ее воспоминания, и они что?то значили. Иначе она никогда бы не смогла взять над Егошей верх!
Боясь поверить себе, болотник потянулся к изготовившемуся для удара Ратмиру:
— Погоди…
Оборотень не слышал его. Братья в углу взвыли, заглушая слабый голос болотника. «Их не остановить», — понял Егоша. Оставалось лишь одно — позволить Белой опередить их.
Вспоминая наставления Нара, он закрыл глаза. Привычка сделала свое — затихая, звуки превратились в едва слышное гудение, тело расслабилось, опускаясь в прохладную пустоту, где не оставалось ни боли, ни отчаяния, ни страха. Белая была совсем рядом. Он потянулся к ней и вдруг услышал дребезжащий голос знахарки:
— Немного козьего жира и старого луку — вот и все… Просчиталась прислужница Морены… Кхе?кхе! —
Вялый смех и снова бормотание: — А теперь потолочь и привязать к ране… Вот так…
Ее перебил надрывный детский крик.
— Потерпи, потерпи, — громко запричитала старуха. — Сперва поболит, а потом зарастет и станет как новенькая!
Опасность извне огненным комом обрушилась на Егошу. А вместе с ней рухнул на плечи весь оставленный им мир. Еще не видя опускающегося ножа, он метнулся в сторону, перекатился под ногами Ратмира и вскочил, готовый к драке. Промахнувшись, вожак по рукоять всадил нож в пол. Рала испуганно отпрянула. Не дожидаясь, пока Ратмир повторит удар, Егоша прыгнул ему на спину, изо всех сил вцепился здоровой рукой в подергивающееся горло. Потрясенный нападением, Ратмир взвыл и тряхнул плечами, сбрасывая Егошу вниз. Отпустив вожака, тот извернулся, ужом выскользнул из его могучих, почти ухвативших его рук и, отскочив к стене, торопливо завопил: