Полева стиснула пальцы, шепнула:
— Зачем?
Не глядя на нее, Выродок угрюмо скривился:
— Они дали городищу имя этого отрока, и отныне Славенск зовется Детинцем. Ты думаешь, эти старейшины были очень жестоки?
Полева кивнула.
— Ошибаешься. Они были мудры. — Болотник приподнял ее лицо, взглянул в глаза. — Они ведали, что никто не сумеет прочно встать на ноги, если в нем не заложены человеческие плоть и кровь.
Он замолчал. Не понимая, какое отношение история Славенска имеет к разговору о Ярополке, Полева прошептала:
— Я не понимаю…
— Почему же ты думаешь, что новый Бог прочно восстанет на Руси, если мы не положим к его стопам плоть и кровь его врагов?
— Потому что он не желает этого, — не раздумывая, отозвалась Полева. Для нее оказались откровением и знания Выродка о новом Боге, и его доверительный тон. Таким колдун становился ближе, понятнее и намного желаннее. Она робко потянулась, пригладила ладонью его встрепанные волосы. Отшатнувшись, будто от змеи, болотник вскочил. Былого добродушия как не бывало:
— Я тоже не желал никому зла, я тоже любил, но однажды люди показали мне свое истинное лицо! И теперь я не успокоюсь, пока не отомщу! И если для этого мне понадобится убить всех князей и привести на Русь, одного за другим, всех богов — я сделаю это! С твоей помощью или без нее!
Возможно, раньше Полева испугалась бы его ярости, но теперь лишь пожалела. Болотник был могуч и одинок. Как он жил без родичей и дома, без любимой и друзей, и даже веры? Его великие замыслы были обречены, а порожденные местью силы в любой миг могли изменить…
— Скажи — что ты будешь делать, когда добьешься своего? — неожиданно спросила Полева. Она не стала говорить «если добьешься» — к чему злить болотника еще больше?
Сверкнув глазами, он замер. Мечтая о мести, он еще не задавал себе этот вопрос и потому не сразу нашел ответ. Месть заставляла его жить, ненависть давала силы, презрение воодушевляло…
— Наверное, я умру, — негромко признал он. Тихо всхлипнув, Полева шепнула:
— Тогда ты уже давно мертв…
Не в силах выносить ее сдавленного голоса и исходящей из нее покорной силы, Егоша вышел за дверь. Не ведая, куда идти, он зашагал к княжьему терему. Напоминая об оставленных врагом следах, кожу на раненой щеке саднило, но слова глупой и странной мерянки заставляли забыть о боли. Неужели она права и вся его жизнь не более чем медленное умирание? Нет, этого не могло быть!
В тереме Егошу уже ждали. Пропуская колдуна в горницу и с почтением взирая на его разорванную щеку, стражники у княжьих дверей учтиво посторонились.
Сидящий за столом Владимир вскочил, расцвел в улыбке:
— Быстро ты оклемался! Рад, рад…
— Я и сам рад, — буркнул Егоша.
— Добрыня сказал — ты больше не пойдешь в Родню?
— Может, и не пойду. Не Добрыне решать.
Хоть Егоша и шел к князю, но почему?то разговаривать с ним не хотелось. Однако было надо, и, вздохнув, он коротко отчитался:
— Блуд говорит, будто Ярополк собрался к печенегам. Если тронется в путь, воевода пустит красного петуха под одну из родненских изб. А идти твой брат собирается Росью, так что надо бы на ее порогах людей поставить…
Владимир вглядывался в лицо болотника. Изрезавшие его щеку царапины делали колдуна неузнаваемым, но уверенный и певучий голос болотника оставался прежним.
— Добрыня советует простить брата и решить все миром, — вставил князь.
— Умно, — кивнул болотник. — А то, боюсь, наши засады его не словят. У него нынче хороший советчик появился.
Владимир уже слышал о суме и коте?оборотне, но в эти слухи не верил. Вот только заключить с братом мир он и сам был не прочь. Отдал бы братцу худые земли, где?нибудь у северян, посадил бы его князем над малым народцем да приглядывал за ним. А убийства родича ни боги, ни люди не простят. Уж лучше и впрямь, как советует Добрыня, порешить дело миром. Интересно, что скажет болотник?
Поднявшись, Владимир потер руки:
— Я тоже желаю мира. От души желаю. Что скажешь, если отправлю к брату гонцов с грамотой, где буду предлагать ему мир и долю?
Эта простая и в то же время верная мысль не приходила Егоше в голову. Конечно, гонцов Владимира могли убить, но зато Ярополк убедился бы в искренности намерений брата. И остался бы жив, как хотела Полева. Поймав себя на этом, болотник досадливо поморщился. Почему его беспокоили речи мерянки? Кто она такая?! Жалкая раба, недостойная даже высказываться при хозяине, из?за похоти сбежавшая за полузнакомым ведуном… «Не из?за похоти, из?за любви», — возмутилось что?то внутри него, но, отбросив ненужную нынче доброту, болотник резко ответил:
— Скажу, что ты очень умен и добр, князь. Тебя многие боятся, но за подобный поступок тебя станут любить.
Обрадовавшись, Владимир хлопнул в ладоши:
— Значит, так тому и быть!
«Да, — подумал Егоша. — И Полеву посылать не надо». И вдруг разозлился. Он слишком пекся о бабе… Так, словно хотел ей верить, а верить нельзя было никому… Лишь нежитям!
Перебивая его мысли, Владимир заходил по горнице:
— Вот только кого послать? Надо, чтобы посол оказался таков, дабы Ярополковы мужи сгоряча его не убили.
Егоша поднялся. Идти с мирной грамотой — это не то что с подлым умыслом. На это Полева согласится с радостью, а заодно и он отдохнет от ее неуемной любви.