Нарочитый отогнал сладкие мечты. Настена, верно, уже в Киеве, вместе с Рогнедой. Пируют за княжьим столом и о нем не вспоминают. Девичья память коротка… Он встал, зашагал по горнице. Коли он поспешит, то успеет застать Настену в Киеве. То?то она удивится, узнав, что ее ненаглядный братец прозван в народе Волчьим Пастырем! Небось тогда станет меньше виноватить Варяжко…
— Ты на пойманного зверя похож, — напомнил о себе болотник.
Нарочитый остановился перед ним, взглянул свысока:
— Сегодня же поедем в Киев! Егоша ухмыльнулся:
— Чего ж ты так торопишься меня на тот свет спровадить? Неужто не боишься, что я все князю расскажу? И о том, как сплели вы с Блудом за его спиной заговор и как меня, верного его слугу, в болоте топили да ножами резали? А еще приплету, что, по вашим замыслам, за мной его очередь пришла бы…
— Глупости! — отмахнулся нарочитый. — Ярополк тебе не поверит.
— Думаешь?! — Болотник склонил голову к плечу и вдруг резким движением рванул зубами срачицу. Расползаясь, ткань затрещала. Сквозь прореху проглянул жуткий, потемневший от времени шрам. Варяжко закусил губу.
— У меня есть чем его убедить, — кивнул на свою обнаженную грудь болотник. — А вот чем тебе оправдаться?
— Мне оправданий не надо.
— Варяжко отвел глаза в сторону — стыдно было глядеть на след подлого ножа. — Видоков много — любой расскажет, как ты скотину воровал.
— Князь не глупее тебя. Думаешь, он в оборотней поверит? Не?е?ет… — Болотник хитро прищурился. — Я свою вину отрицать не стану. Скажу — голоден был, а к людям идти боялся, — он поймет. После того, что вы со мной сотворили, мало кто к людям вернуться отважится…
Варяжко чувствовал, как слова болотника стискивают его, словно створы огромного капкана. Конечно, убедить Ярополка Выродок не сумеет, а если и сумеет, то все равно смерти не избежит. Что для князя его жизнь? Травинка в руке: согнул пальцы — и нет ее. Ярополку слухи о Волчьем Пастыре куда как страшнее. И казнить он будет не болотника, а Волчьего Пастыря….
Варяжко покосился на парня. Запрокинув к потолку голову, тот хладнокровно рассматривал развешанные по стенам пестрые ковры. Бедная Настена… Второй раз ей придется потерять брата… И как угораздило ее родителей произвести на свет этакого ублюдка? Всем он жизнь портит, всем дышать мешает. Сестра о нем все глаза выплакала, а он и не вспомнил о ней ни разу!
Варяжко хмыкнул и небрежно сказал:
— Настена, сестрица твоя, нынче в Киеве. С Рогнедой приехала…
Он не успел закончить. Болотник взвился с лавки, перемахнул через стол — Варяжко и меч вытянуть не успел, — сшиб нарочитого наземь и придавил его горло коленом. Зеленые всполохи вонзились в душу Варяжко.
— Что ты сказал?!
— Настена, — безуспешно пытаясь выбраться из?под тяжелой, словно каменной, ноги болотника, прохрипел нарочитый, — в Киеве.
Он не боялся. Чуял, как давит на горло Егошина нога, но не боялся. Может, болотник прыгнул так быстро, что он и напугаться не успел, а может, где?то глубоко внутри ведал — Выродок не убьет его.
Тот, и верно, поднялся. Кряхтя, Варяжко сел, потер горло. Сила и ловкость болотного парня ошеломили его.
«Из?за этакой сноровки его нежитем и прозвали», — подумал, а вслух спросил:
— Ты почему меня не убил?
— А зачем? — пустым голосом ответил болотник. Он уже успокоился, и только жилка на шее все еще нервно подергивалась. — На дворе полно твоих людей, а у меня руки скручены. Что толку тебя убивать, коли сам уйти не сумею?
— Хотя бы в отместку за прошлые обиды, — предположил нарочитый.
Болотник вскинул на него равнодушные глаза:
— А чего мне мстить? Дело давнее, да и зачинщиком не ты был.
— Откуда знаешь?
— Догадался. — Пленник сел на лавку, задумался. Запоздалая слабость накатила на Варяжко, подкосила его ноги. Брякнув о пол мечом, он тяжело плюхнулся рядом с Выродком, заскользил взглядом по стенам. На висящем напротив вышитом полотенце сражались два витязя: один — светлый, с яркими голубыми глазами, а другой — чернявый, с пронзительно злым взглядом. Из?за чего они бились, что не поделили?
— Слушай, нарочитый, давай на уговор пойдем, — неожиданно предложил болотник.
Варяжко остолбенел. О чем он? Весь Киев знал о лживом нутре болотника, и рядиться с ним стал бы лишь выживший из ума!
— Я не солгу, душой клянусь! — заметив его удивление, выдавил болотник.
Варяжко еще никогда не слышал у него такого голоса. А что, если поверить? Может, тогда Выродок поймет, что ему тоже могут верить? Может, изменится хотя бы перед смертью и с очищенной душой, без злобы на сородичей войдет в светлый ирий?
— Сперва скажи, о чем уговор будет, а потом уж решим, срядимся иль нет, — угрюмо вымолвил Варяжко.
Болотник посветлел:
— Я поеду с тобой в Киев, молчать там буду как рыба — ни о тебе, ни о подлости Блудовой ни слова не вымолвлю, а главное — не сбегу по дороге.
Болотник посветлел:
— Я поеду с тобой в Киев, молчать там буду как рыба — ни о тебе, ни о подлости Блудовой ни слова не вымолвлю, а главное — не сбегу по дороге.
— Ты и так не сбежишь, — самоуверенно заявил Варяжко. Его руки еще дрожали, содранная коленом Выродка кожа на шее саднила, но он не желал выказывать слабости или боязни. Правда, теперь не выпускал из ладони рукоять верного меча.