Дверь с треском распахнулась, и тут же меч сотника взлетел над головами вломившихся в клеть дружинников. Воины растерянно завертели раскрасневшимися, потными рожами. Среди них — здоровенных, разряженных в казенные порты — Варяжко заметил невысокого, просто одетого паренька.
— Что шум подняли? — спросил Варяжко.
— Этот шельмец прямо под ногами проскочил и припустил зайцем по всем хоромам, тебя сыскивая! — наперебой завопили воины.
— Тихо! — Варяжко махнул рукой, и Рамин разочарованно ткнул острие меча в пол.
Парнишка молча стоял, исподлобья глядя на Варяжко.
— Так чего рвался ко мне, молодец? — поинтересовался нарочитый.
— Ты тут за князя, покуда он не вернулся? — спросил паренек.
— Я, — ответил Варяжко и, понимая, что этот малый неспроста так к нему рвался, приказал стражникам: — С гостем сам разберусь, а вы ступайте.
Воины выскользнули из клети. Рамин последовал было за ними, но нарочитый указал ему на скамью.
— Мы из древлянских земель пришли, — заговорил мальчишка. — Нас беда привела.
Варяжко нахмурился, отмечая, как дернулась морщинистая шея Рамина. Неприятностей хватало и без древлян.
— В чем дело? — спросил коротко.
— У нас в лесах нежить завелась, — начал было паренек, но осекся и, обернувшись на засопевшего сотника, смущенно повторил: — Да, нежить завелась…
Варяжко устало положил ладони на лоб, стиснул их, пытаясь понять слова паренька. Слишком часто за последнее время он слышал о нежитях. Ладно от Рамина — тот болен был, может, и мерещилось ему в бреду всякое. Настена тоже тяжко хворала, когда ей примерещился Блазень, но этот мальчишка говорил всерьез — неспроста ведь подался в Киев за помощью…
— С тобой кто?нибудь пришел или ты один? — отрываясь от раздумий, спросил нарочитый. Он предпочитал говорить со взрослыми, тем более что паренек рассказывал о чем?то серьезном.
— Мамка пришла, — признался тот. — Со стрыем. — Зови стрыя!
Мальчишка исчез, а через мгновение в дверь робко протиснулся здоровяк лет двадцати от роду, с потешным круглым лицом и удивленно?испуганными голубыми глазами. Увидев нарочитого, он поспешно стянул шапку и, пряча глаза, забормотал:
— Будь здрав, нарочитый, многие тебе лета, удачи тебе и благополучия…
— И тебе удачи, — перебил его Варяжко. Растерянность впервые попавшего в княжьи хоромы лапотника была понятна, но нарочитый хотел услышать главное — из?за какой напасти тот пустился в столь долгий путь? Поэтому, не давая парню очухаться, быстро спросил: — В чем ваша беда?
— Да тут… Вот… Так… — заикаясь, забормотал здоровяк. Из?за его спины выглянул уже виденный Варяжко парнишка и, перебивая смущенного родича, вставил:
— Я лучше мамку позову, она все объяснит. Стрый говорить не горазд, мы его с собой только для защиты брали. В одиночку нынче бродить опасно.
Заметив на губах Рамина улыбку, Варяжко шумно вздохнул:
— Зови мамку.
Заметив на губах Рамина улыбку, Варяжко шумно вздохнул:
— Зови мамку.
Оказавшийся невероятно шустрым паренек в мгновение ока выскочил и вернулся, приведя с собой пухлую невысокую женщину в поношенном зипуне и простой кике под вышитым платком. В отличие от здоровяка?родича, оглядывая княжье жилище, она с интересом крутила головой и, едва кивнув сидящему в углу Рамину, обернулась к Варяжко и тут же принялась за рассказ:
— Беда у нас, нарочитый. Явился к нам четыре дня тому нежить в человеческом облике. Ввалился в избу, принялся о хворой жене сказывать и просить пшеничных колосьев, будто бы для ее лечения. Муж мой, Антип, стал выпытывать, кто он и откуда. Нежить тот сперва смутился, а потом выдавил — я, мол, из лесного печища. Антип ему не поверил — отродясь в наших краях лесных печищ не было, но просьбу его уважил — дал ему колосьев и к жене его сходить пообещался. Отправился колосья давать — и пропал. А спустя два дня нашли его в лесу мертвого, с перерезанным горлом.
Всхлипнув, древлянка утерла глаза краем платка. Варяжко облегченно вздохнул — дело оказалось простым, без всяких там чудес и превращений. Покосившись на внешне безучастного Рамина, он обратился к вздыхающей бабе:
— Это к вам не нежить, а худой человек заходил. Он же и мужа твоего убил, в лес его заманив.
— Не?е?ет, — упорно затрясла головой женщина. — Для чего человеку человека убивать? Разве только ради воровства. А нежить этот ничего у мертвого не взял — ни одежки добротной, ни лыж плетеных, ни цепочки золотой, которую мой муж из Царьграда привез. А охотники нашедшие прямо говорят — мол, сила у убийцы была нечеловеческая, и следы его в лесную глушь тянулись туда, где и зверь?то не ходит!
Вот дура! В сердцах Варяжко чуть не сорвался на бестолковую древлянку. Куда же еще татю идти, как не в лес? Не на базар же! И вещей не взял оттого, что спугнул его кто?то. А она уже — «нежить, нежить»!
Чуя его гнев, Рамин спокойно спросил:
— А зачем твой Антип с нежитем этим в лес отправился?
Скосив на него покрасневшие глаза, древлянка рассердилась:.
— Я же говорила — он врал, будто жена у него хворает, а мой Антип мастер был болезни прогонять. — И, зардевшись, добавила: — Даже меня кой?чему научил. Правда, молитв его я не понимаю — лечу травками.