— Вставай, болотник! На охоту идем.
Опираясь на здоровую руку, Егоша поднялся. Он уже ходил со Стаей, и обычно охота бывала удачной, хотя оборотни не пользовались луками, острыми ножами и прочим охотничьим оружием. Да и в волков они перекидывались не часто — не было надобности. Ратмир умело разделял Стаю и, спасаясь от обернувшихся зверьми двух?трех загонщиков, ничего не подозревающая жертва сама прибегала к ожидающим в засаде оборотням. Ратмир вообще был хорошим вожаком. Его уважали и, ведая, как ловко суровый вожак ломает непокорным хребты, побаивались.
Когда Ратмир впервые вытащил Егошу на обжигающий холодом снег и велел вместе со всеми бежать за добычей, болотник возмутился. Он был еще слаб и к тому же замерзал, не чуя на ногах привычных поршней. И как можно было бежать по сугробам без лыж?
— Если хочешь жить со Стаей — стань таким, как мы! — рявкнул на него Ратмир. — — Забудь, что ты человек!
Егоша попробовал, но ногам все равно было холодно, а тело ныло и шаталось от слабости. Пробежав с десяток шагов, он неловко рухнул на бок.
Угрюмо взирая на упавшего болотника, Ратмир остановился, и вся Стая тут же последовала его примеру. В бессильной злости оглядывая окружившие его равнодушные лица, Егоша завопил:
— Не могу я! Понимаете — не могу! Ратмир качнул головой, позвал:
— Нар!
Расталкивая оборотней, к Егоше выбрался крепкий старик, оскалился в улыбке:
— Вот и свиделись.
Схватив пригоршню снега, болотник протер вспыхнувшее лицо. Он уже видел этого старика, когда мнилось, что ползет к ручью напиться…
Пока он силился уразуметь что к чему, Стая бесшумно растворилась в лесу, и возле него остался только старый Нар. Даже не думая помогать Егоше, он уселся неподалеку и, глядя на дрожащего болотника, принялся неторопливо объяснять:
— Ты пытаешься остаться человеком, цепляешься за свое тело и этим строишь себе темницу. Душа — птица вольная, белая и чистая, словно одеяние Лады. Однажды она складывает крылья и попадает в человеческое тело. Земное объятие крепко — не дает ей вырваться и взлететь. Потому человек и мается всю жизнь, что сам себя держит в клетке…
Не слушая его сбивчивого бормотания, Егоша вновь попытался встать, но ноги подкосились. Стиснув зубы, он прохрипел:
— Чем болтать, ты бы лучше помог!
Нар по?собачьи склонил голову к плечу, с интересом покосился на него:
— А я и помогаю.
В сердцах Егоша сплюнул. Он сдохнет тут, карабкаясь по сугробам, а старик так и будет болтать впустую! Душа… Птица… Кому нужны эти дурацкие байки!
— Ты помнишь, как напился, когда очень захотел пить? — неожиданно спросил Нар. — Ты просто выпустил свою душу, и в благодарность за свободу она понесла тебя туда, куда ты хотел. Отпусти ее снова, и она вновь отблагодарит тебя. Ты перестанешь быть ее тюрьмой, а она — твоей пленницей: вы станете единым…
Руки у Егоши онемели, а губы тряслись, будто в лихорадке. Через силу он выдавил:
— Помогите, пресветлые боги!
Но боги не ответили, только Нар как ни в чем не бывало продолжал бормотать:
— Ты не нужен богам. Им никто не нужен…
— Уйди… — оборачиваясь к старику, прохрипел Егоша.
Мгновение помедлив, тот встал:
— Ты ничего не слышишь! Придется поступать иначе.
— Да никак не надо поступать! — взмолился болотник.
Мгновение помедлив, тот встал:
— Ты ничего не слышишь! Придется поступать иначе.
— Да никак не надо поступать! — взмолился болотник. — Уйди, и все! Оставь меня!
— Не могу. — Нар взялся за посох и, словно раздумывая над Егошиными словами, покачал его в руках. — Ратмир велел поднять тебя. И я подниму!
Удар страшной силы обрушился на спину болотника, чуть не угодив по едва поджившей ране. Инстинктивно откатываясь в сторону, Егоша взвизгнул, но Нар оказался ловчее. Медленно, словно издеваясь над беспомощностью парня, он поднял посох и резко опустил его на судорожно скрюченные пальцы Егоши. Отдергивая руку, тот рванулся в сторону, но не успел.
— Гад! — выкрикнул, уворачиваясь от еще одного удара. А они сыпались все чаще и чаще. Егоша не заметил, как в страхе перед новой болью перешел от угроз и оскорблений к мольбам, но Нару было все равно. Выбирая самые болезненные места и умудряясь при этом не задевать его ран, он хладнокровно лупил болотника посохом. «Он убьет меня, — завертелось в Егошиной голове. — Совсем спятил…» Словно подтверждая его догадку, лицо старика перекосила жуткая гримаса. Чувствуя, как вместе с болью и страхом из самых глубин его души поднимается гнев, Егоша зарычал. Тело вдруг стало легким и послушным. Одним рывком он взметнулся на ноги, прыгнул к Нару. Неуловимой тенью тот скользнул в кусты. Торжествующая ярость обуяла Егошу. Трус! Как бить лежачего и больного — так он смелый, а как… Егоша осекся и, широко распахнув глаза, огляделся: он стоял! Стоял и даже мог идти! Бежать! Прыгать! Боли не осталось — только счастье свободы и силы…
— Нар… — приглушенно позвал он. — Не бойся, Нар. Выходи. Я тебе худа не сделаю.
— А я и не боюсь. — Оборотень выскользнул из ветвей, приблизился к Егоше. — Мне ли такого сосунка бояться?
— Нар… Как это?..
— Просто. — Старик лениво поковырял посохом снег. — Я же объяснял.
Егоша не помнил речей оборотня. Вроде он что?то болтал о душе и о теле, но теперь это стало неважно. Он был здоров и силен! Силен, как никогда раньше! Ему больше никто не был нужен, он мог мстить!