— Быть может, подождать? Зачем прерывать ответную речь герцога?
— Герцог велел сообщить, как только вы появитесь. — Он толкнул дверь и вошел в залу.
— Капитан, как тебе нравится шутка, сыгранная любимым зятем с королем Дьюером?
— Лендис предупреждала о чем?то подобном, — с сомнением покачал головой я. — Но, как известно, ложь отличается от правды только тем, что слишком на нее похожа.
— Думаешь, сводит счеты?
— Возможно. В конечном итоге нас здесь интересует совершенно другое.
— …Благородные лорды, — вновь донеслось из?за двери, — я весьма польщен, что ваш выбор пал на меня, чужака в ваших землях. И поверьте, если бы я принял корону, то наверняка бы не обманул ваших ожиданий. Но пока вероломный Мордред рвется сесть на трон в Камелоте, пока венец верховного короля Британии под угрозой, смею ли я претендовать на столь высокий титул? Позвольте же мне, как и прежде, оставаться Стражем Севера, ибо этого звания никто не вправе меня лишить. Я клянусь вам, что в тот час, когда подлый изменник сложит свою голову под топором палача, мы вновь соберемся, чтобы решить судьбу короны Нортанумбрии.
— Хороший ход, — прокомментировал я. — Он отказывается не отказываясь. Теперь ему обеспечена поддержка и здешних лордов, и, насколько я понимаю, тех, кто остался в живых из камбрийской знати. Таким образом, в его руках весь Адрианов вал и весь перешеек между Британией и Каледонией.
— Но, милорд, — послышался из зала незнакомый голос, по всей видимости, принадлежащий возглавлявшему делегацию пэров графу Гонолану. — До нас доходили слухи о том, что Мордред жив, однако не верно ли то, что он сложил голову на Камланнской равнине?
— Нет! — громыхнул в ответ голос Ллевелина. — Он не только вероломный изменник, но и трус, недостойный рыцарского звания!
— Возможно ли такое? Не может такого быть! Мордред — храбрый рыцарь! — донеслось из зала.
— Я утверждаю и присягаю на том, что Мордреда не было в тот день на Камланнском поле. Что, облаченные коварной феей Морганой в его личину, там дрались три иных рыцаря. И тому есть свидетель, — орудийным залпом громыхнул голос Стража Севера.
— Кто же он? Кто?
Тяжелая дверь перед нами отворилась.
— Входите, господа, — послышался голос сэра Мерриота. — Сэр Торвальд Пламенный Меч, — представил он нас, — рыцарь Круглого Стола и его спутники, комит Рейнар Лис и оруженосец Годвин.
Мой рассказ вызвал бурю возмущения в рядах местной аристократии. Временами Лис, решавший, что повествование недостаточно живописно, вставлял леденящие душу детали о скорбных поисках короля Артура средь поверженного на мать сыру землю цвета британского рыцарства. И о начале боя с невесть откуда взявшейся призрачной змеей, укусившей за ногу рыцаря Альмета. Стоит ли говорить, что после таких слов возмущение холодных северных пэров достигло таких размеров, что напоминало митинг в Палермо в день повышения цен на горячительные напитки. Рыцари и бароны рвались растерзать Мордреда своими руками, сорвать с него благородный меч, срубить шпоры и залить черной краской поле щита…
— Нет! — резко остановил их буйство Ллевелин. — Никогда позорящая тень не коснется великой эмблемы Пендрагонов. Но тот, кто вероломно присвоил себе этот славный герб, должен пасть жертвой вашего праведного гнева. Скоро, очень скоро мы выступим на врага, и я клянусь, что моим кличем в предстоящей схватке будет «Пендрагон»!
— Ллевелин! — заревели, заведенные речью герцога, пэры. — Ллевелин и Пендрагон! Ллевелин и Пендрагон!
— Однако! — пробормотал я себе под нос.
* * *
— Я рад приветствовать вас, друзья мои. — Подождав, когда делегация пэров покинет залу, Ллевелин поднялся со своего трона и, в нарушение всех правил придворного этикета, шагнул нам навстречу, протягивая руки.
Я еще раз внимательно вгляделся в лицо Стража Севера, гордое, жесткое лицо воина, с твердым прямым взглядом глубоко посаженных темных, почти черных глаз. Прямой взгляд уверенного в себе мужчины, привыкшего повелевать и нравиться. За таким обычно люди идут и в огонь, и в воду. Седеющие длинные волосы, почти седая борода, обрамляющая красивое мужественное лицо, пожалуй, слишком правильное для обычного кельтского типа. Этот человек положительно был рожден, чтобы стать великим вождем, и ему, несомненно, было тесно в стенах Кэрфортина.
— Вы прибыли очень вовремя, — обнимая нас с Лисом, продолжил Ллевелин. — С тех пор как мы расстались, многое изменилось.
— Да, мы уже слышали об этом, милорд, — поклонился я, — и потому поспешили сюда.
— Мордред стоит в Дэве, явно чего?то ожидая. Пока еще неизвестно чего. Ланселот высадился в Дэйре, его лагерь близ Эборака. Я боюсь, что он может заключить союз с Мордредом. Тогда нам придется очень туго. Мы будем зажаты между молотом и наковальней: А может, и двумя молотами, поскольку войско королевы Лендис еще весьма многочисленно, и стоит мне снять охрану с вала, как оно будет здесь.
— Ланселот всегда любил Артура, — попробовал возразить я.
— Гвиневеру он любил больше! — отрезал герцог. — Не забывай, что последние месяцы он воевал с Артуром в Арморике.
Я помнил это. Как помнил и то, что во всех произведениях Артурианы этот благородный рыцарь неизменно выступал на стороне Артура. Но реальных героев порой весьма мало интересуют красивые легенды, сочиненные о них.