— Мой дорогой, — очаровательно улыбнулась Лендис. — Я ни на миг не сомневаюсь, что Торвальд захочет освободить тебя. Прежде чем отправиться сюда, я повелела под страхом смерти не трогать его по пути в Пейнкаррик. Если бы в мои руки попал он, а не ты, я бы, пожалуй, сожалела, что у меня нет глаз на затылке, на макушке…
— Понятно, дальше можешь не продолжать. Хотя в этом случае я бы с удовольствием поглядел тебе в глаза.
— Но Торвальд пожелает встретиться со мной лицом к лицу, — пропуская слова моего друга мимо ушей, продолжила королева. — Я буду очень рада этой встрече.
— Шо ж так? — хмыкнул Рейнар. — Помнится, в прошлый раз, тогда, при дворе короля Артура, ты была с ним не слишком любезна.
— При дворе Артура меня заставили скрепить целованием примирение с теперь, слава Богу, покойным принцем Ангусом. А кроме того, я всегда числила и Торвальда, и тебя в стане своих если не друзей, то, во всяком случае, союзников. Зачем мне было показывать это при дворе короля, навязавшего мне весьма тяжелые условия мира? Что же касается желания видеть Торвальда, то знаешь, иногда так не хватает твердого мужского плеча, на которое можно было бы опереться…
— Об чем речь, родная! Вот мое плечо, опирайся сколько влезет. Опять же, вон у тебя сколько плечистых мужиков.
— Сейчас мне нужен Торвальд, — внезапно становясь серьезной, произнесла Лендис, сбрасывая с себя ненужный уже образ доброй лисовской подруги. — И я бы желала, чтобы он поспешил с твоим освобождением.
— Властительная госпожа. — Один из танов, вероятно, тот самый, которому достались выморочные владения, вышел во двор, где находились Лис с Лендис. Насколько я мог видеть, появление королевы в маноре[20] Геллинов было тщательно обставлено. Здесь уже вовсю хозяйничали воины в пледах различных кланов, очевидно, выступившие в путь еще вчера вечером и утром впущенные в крепость алчным Дольбраном. — Властительная госпожа, — вновь повторил верный слуга королевы, — все закончено. Какие еще будут повеления?
— Оставайся здесь со своими воинами и наведи порядок, — скомандовала Лендис. — Золото изменника я заберу с собой. Его сына пусть ведут связанным меж двух коней, в назидание тем, кто надеется изменой заслужить то, что достигается верностью. Сообщи остальным, что мы немедля отправляемся в Пейнкаррик.
— «Ну шо, Капитан, адресок записать или так запомнил? Не заставляй девочку ждать. Шо?то ей приспичило заполучить себе твое плечо. Впрочем, надеюсь, и остальными частями тела она не побрезгует. В общем, лети с приветом».
Я усмехнулся. Пожалуй, действительно нужно было быть с приветом, чтобы лететь в гости к моей милой родственнице. Но тут уж, как говорится, ничего не попишешь.
* * *
Ее величество владетельная королева Лендис не кривила душой, говоря о том, что будет рада меня видеть. Когда вечером проведенный Годвином к воротам ее замка я протрубил в рог, требуя опустить мост, она буквально сияла, благосклонно отвечая на мои приветствия, словно лишь совсем недавно мы расстались с ней лучшими друзьями и нынче вновь договорились встретиться за «чашечкой чая».
Когда вечером проведенный Годвином к воротам ее замка я протрубил в рог, требуя опустить мост, она буквально сияла, благосклонно отвечая на мои приветствия, словно лишь совсем недавно мы расстались с ней лучшими друзьями и нынче вновь договорились встретиться за «чашечкой чая».
— Я знала, мой дорогой, что ты пожалуешь сюда, но и подумать не могла, что так быстро. А что за прелестный мальчуган сопровождает тебя? Ты завел дружбу с друидами? — улыбаясь, щебетала она, и не знай я, сколь хладнокровно эта очаровательная женщина способна обрекать на гибель своих врагов, я бы, может, пленился ее милой непосредственностью.
— Я Годвин, овидд, — гордо расправляя плечи, произнес подросток.
Собственно говоря, в этом никто не сомневался. Зеленый балахон моего проводника вполне ясно обозначал его социальный статус. Но, видит бог, за те дни, которые он провел в нашем обществе, в облике подростка появилось нечто новое, прежде, во всяком случае, в общении с нами не проявлявшееся. Вот этот самый рыцарственный гонор.
— Овидд? Ну конечно же, — не убирая с лица улыбки, произнесла королева. — Тогда мне понятно, как тебе удалось так быстро проведать о пленении нашего друга и добраться сюда. Полагаю, ты не думаешь, что я хочу причинить вам зло? Мы ведь друзья, не так ли?
— Мой брат Эстольд тоже ходил в твоих друзьях, — кланяясь в ответ, произнес я. — Это не помешало тебе наложить на него заклинание неподвижности в самый ответственный момент боя.
— Да, — печально согласилась Лендис. — В тот самый миг, когда, зарубив телохранителей моего мужа, он рвался к шатру, где я находилась. Тебе не хуже меня известен яростный нрав нашего брата. Никто не вправе осудить меня за то, что я испугалась и, не желая угодить под его меч, спасалась единственно возможным для меня способом. Но ведь не я нанесла Эстольду смертельный удар. Поверь, если бы не этот злосчастный оруженосец моего мужа, я бы пленила Эстольда, и под моей защитой он был бы вне опасности. Увы, воля небес выше нашей воли, но я отреклась от мести за Шнека, пораженного стрелой Лиса. Полагаю, и ты не должен держать на меня зла за печальный исход злополучного боя, во время которого я потеряла и мужа, и, — она горько вздохнула, — брата.