Конная армада, опустив зажатые под мышками копья, обогнув скалу, наметом вышла на равнину и устремилась на резерв Мордреда, уже утративший свое первоначальное назначение и теперь выступающий в непривычной для себя роли заградительного отряда. Опрокинутые атакой пехотинцы, суетившиеся у горящих возов, с воплями устремились назад, ломая строй рыцарских банд[39].
— Фри вэй! — неслось над полем.
— Нас рать! — присоединил свой боевой клич неугомонный трансальпийский галл Сергей Лисиченко, выхватывая из колчана очередной оперенный гусиными перьями пропуск в Валгаллу. — Не стой под стрелой! Зашибу!
Обстановка на поле менялась едва ли не ежесекундно. Потрясенные моим святотатственным поджогом, рыцари Мордреда ерзали в седлах, не зная, то ли бросаться спасать от огня и мародеров свое имущество, то ли продолжать добивать дрогнувшие уже было полки Ланселота. Ну о каком бое может идти речь, когда одним глазом ты следишь за действиями противника, а другим сквозь узкую прорезь железной личины пытаешься косить, что там происходит позади боевых порядков! Какими бы ни были первоначальные замыслы наличествующих на поле полководцев, действительность, гнусно усмехнувшись, превращала их в полную бессмыслицу.
Утратив всякий строй и всякое единство, рыцари по одному, по два, небольшими группами носились взад?вперед, ища достойных соперников, вступали в случайные схватки, подчас мучительно вспоминая, глядя на гербовый щит противника, к какому лагерю относится встреченный джентльмен. Из?за обилия ярких котт с высоты птичьего полета долина, должно быть, напоминала чудовищный салат, перемешиваемый миксером. Лишь только кое?где над полем трепетали под порывами ветра пеноны и баньеры военачальников, позволяя уставшим от бессмысленного кружения сбиваться хоть в какое?то подобие организованных отрядов. Однако спустя считанные мгновения неумолимая логика боя вновь разрывала их в клочья и вновь разметывала по полю до следующего встреченного знамени.
— Вон! Вон алый дракон! — возбужденно кричал ехавший рядом Годвин, довольно ловко отмахивающийся трофейным мечом сэра Эгведа от случайных ударов.
Невелико умение, но все же. Случайные удары в бою, когда никто не видит перед собой конкретного противника, — вещь опасная. Один?два, редко когда больше, поскольку враг, по сути, сражается не с тобой, а просто бьет наудачу, потому что ты подвернулся ему под руку. Спустя мгновение, если он все еще остается живым, удары будут направлены в кого?нибудь другого, словно тебя и не бывало. И так до конца боя, или же до последнего удара.
— Бей краснодраконников! — орал Рейнар, раздавая направо и налево точно такие же случайные удары и шаг за шагом прорубаясь к знамени Мордреда. — Круши их в сечку!
До заветного знака боевой доблести оставались считанные ярды и несчетные враги. Мавр таранным ударом сбил на землю буланого коня с рыцарем в черно?зеленой гербовой котте. Я махнул мечом, но клинок пролетел в воздухе, даже не зацепив его. Безумие и ярость боя сполна уже передались мне, лишая тело чувствительности к боли и переключая восприятие окружающего на совсем другую скорость.
Я видел, как медленно поворачивается ко мне Мордред, восседающий в своем белом доспехе на прекрасном белом коне, как медленно?медленно вонзает он в его бока свои длинные острые шпоры и, закрываясь на ходу щитом, медленно мчит мне навстречу, едва?едва двигая рукой и занося меч для удара. Я видел, как рядом со мной возбужденный безумной схваткой Лис раскручивает над головой шипастый шар моргенштерна, как поблескивают в лучах заходящего солнца звенья цепи и как врезается железный каштан в шлем скачущего по правую руку от Мордреда знаменщика. Считанные секунды, растянутые бог весть на сколько!
Вот со звоном встречаются наши мечи, и я слышу этот звук, точно находясь далеко?далеко отсюда в глубоком колодце. Даже не столько слышу, сколько чувствую отдачу от удара в плече и понимаю, что звук должен быть. Еще один удар, за ним третий, четвертый… Я сколько угодно мог именовать Мордреда мятежником, впрочем, как и он меня, но называть его неумелым воином у меня не повернулся бы язык. Он, безусловно, являлся одним из лучших мечей Британии и, вспоминая, скажем, о непревзойденном воинском искусстве Ланселота, не стоит забывать, что многому из того, чем ныне гордился сэр Ланселот Озерный, он был обязан именно Мордреду, немало понатаскавшему его в рыцарских доблестях во время похода в Арморику.
Круговорот верховых, пеших, всадников, лишенных коней, и коней, лишенных всадников, неумолимо диктовал свои условия бою, пытаясь развести нас в разные стороны, затем вновь кидая едва ли не в объятия друг другу. Какой?то рыцарь на свою беду попытался вклиниться между нами и, немедленно получив удары с обеих сторон, рухнул на землю. Вероятнее всего, он был оглушен, но разбираться в этом, как и в том, на чьей стороне сражался бедолага, не было никакой возможности.
Я видел, как качается знамя с алым драконом в руках раненого Лисом знаменщика, еще миг, и оно рухнет, лишая войско Мордреда какого?либо руководства. Но тут…
— Пендрагон! — Годвин выхватил древко из разжавшихся пальцев соратника мятежного принца и, не разбирая дороги, бросил коня к краю поля.