— «Видишь ли, второе имя принца Чарльза, наследника престола, — Артур. А вместе, если брать по латыни Королюс Артурус, то есть — Король Артур. Так что выходит, что спасение Британии придет от его сына. Хотя, видит бог, из нас такие толкователи пророчеств, как из ботфорта хрустальный башмачок».
— Вот видите! — злорадно вскричала Моргана. — Артур сцепился с Ланселотом, защищая свою честь. Гвиневера покинула этот мир, уйдя в монастырь. Золотой дракон Ллевелина вонзит клыки в грудь дракона Артура, предав его. Или это не так, моя дорогая племянница?
— Нет, — покачала головой Лендис. — Увы, я поддалась на коварство Ллевелина, и оно привело мою армию в западню. — Как и Моргана, королева Каледонии вполне овладела искусством лгать, не соврав и словом. — А вот змея, из?за которой началось сражение на Камлание… Не ты ли послала ее, Моргана?
— Мне лучше жить в Эйре, откуда святой Патрик изгнал всех змей, если в Британии я буду отвечать за их укусы. Однако из?за этого злосчастного укуса зеленое поле Камланна не покрылось белыми скатертями пиршества, а стало пурпурным от крови!
— Оно стало багровым, Моргана. Багровым, а не пурпурным, — сумрачно поправил ее Мерлин. — А пурпурной будет королевская мантия во?он того мальчишки. — Он торжествующе обвел глазами онемевшую от удивления публику. — Именно его зеленое одеяние овидда не станет белым плащом друида. Именно он своей мягкостью дал силу жить твердым. Не правда ли, Торвальд? И он видел два полумесяца, грозившие последним часом. Ведь так, дружок?
— Д?да, милорд, — чуть слышно проговорил Годвин, ошарашенный, похоже, более всех присутствующих.
— «Не, ну каков!» — гордо заявил Лис. — «Бац?бац, и в дамки! Дрожать, бояться, деньги не прятать! Не как?нибудь кто, а ваше величество Годвин — великий и ужасный».
— Но сын короля?медведя… — едва смогла произнести все еще не пришедшая в себя фея Моргана, — ведь это же Мордред?!
— Несомненно, моя дорогая, — кивнул Каранток. — Но дело в том, что Годвин тоже его сын. До своей женитьбы на Гвиневере Артур был женат на дочери графа Севена — Лизонере. Я сам благословил их брак.
— Ты, Мерлин?!
— Да. Несчастная умерла родами.
— «Слушай, это не Мерлин, а какой?то именной пестун семейства Пендрагонов! Интересно, кого из этой семейки он еще вскормил своей волосатой грудью?»
— «Я думаю, хватит и этих».
— Ваше высокопреосвященство. — Моргана не желая сдаваться, апеллировала к Эмерику. Такого хода от нее не ожидал никто. В первую очередь сам архиепископ. — Может ли считаться законным брак, освященный магом и друидом?
— «Ой?ей?ей! Можно подумать, можно подумать! Ее Мордред сильно законный!»
— «Из двух незаконных — Мордред старший».
— Может, — после недолгого раздумья заявил примас Британии, вернув в состояние полного обалдения тех, кто из него только начал выходить.
— «Слу?ушай, а нам, часом, Эмерика в Зачарованном лесу не подменили? Шо это у него за левый уклонизм? Прямо не епископ, а перекрашенный друид!»
— Любовь есть чувство богоугодное. Браки устраиваются на небесах, а стало быть, бессмысленно говорить, что тот или иной обряд, если он был совершен, более свят, чем другой. Мне известно о женитьбе Артура и Лизонеры, хотя король и старался хранить ее в секрете. Так что и в тебе, Мордред, и в тебе, Годвин, одинаково течет королевская кровь. Но если Артуру было угодно завещать свой венец Годвину… Церковь с радостью признает его королем.
— «Понятное дело, с радостью», — хмыкнул Лис. — «Отлучение?то с Мордреда еще не снято».
— Бывшего овидда?! — возмутилась Моргана.
— Не тебе говорить об этом, фея! Это наше дело, Церкви и Годвина!
— Мой король, — Лендис, по?прежнему стоявшая рядом с юным Пендрагоном, вложила свои руки в его ладони, — примите мою верность и со мной верность всей Каледонии и Горры.
— Принимаю, — прошептал Годвин. — Встаньте, милая королева.
— Вот так дела! — услышал я голос Кархейна. — Годвин, — он подошел к оруженосцу, придавленному нежданно навалившимся величием, — прости. Мой король! — Он преклонил колено и протянул свой меч рукоятью вперед. — Примите мою верность. И хотя я не могу прибавить к своей верности верность даже одного подданного, присягаю, что моя будет неколебима.
— И моя тоже, — подошел к Годвину Констан. — Хотя я лишь недавно стал рыцарем и не могу считать себя равным присутствующим здесь, присягаю и отдаю тебе свою верность. — Он встал на колено и протянул меч.
— Прах тебя подери! — взревел сэр Борс. — Ты — настоящий Пендрагон! Прими и наши мечи, король Годвин!
Мечи Магэрана и Сабрейна последовали за клинками королей Арморики, и с каждым новым эфесом, возвращаемым в руки коленопреклоненного рыцаря, все темнее становилось лицо Морганы и все задумчивее — лицо Ллевелина.
— За себя и за королевства Камбрия и Нортанумбрия присягаю тебе, король Годвин, — медленно произнес Ллевелин, преклоняя колено. — И лорды этих королевств присягают тебе. Прости мне подлог, дорогой племянник. Он был продиктован не жаждой власти, а лишь опасением, что королевство достанется тому, кто недостоин наследовать венец Пендрагонов. — Он говорил, взвешивая каждое слово так, словно боялся недосказать или сказать лишнее.