Мы с Лисом перепрыгнули через ограду и, оставив коней на попечение Годвина, бросились на помощь боевому товарищу.
— Хух! — облегченно вздохнул могучий оркнеец, отпуская замершее наконец вертикально бревно. — Тяжеленное, сат… — он испуганно перекрестил рот и выдохнул: — Господи, сохрани и помилуй!
— Здравствуй, Бэдивер! — Я обнял силача, вытирающего пот со лба. — Я вижу, ты тут не скучаешь.
— Приветствую вас, братья мои во Христе, — высокопарно промолвил послушник. — Мир вам.
— С миром?то как раз и неважно, — вздохнул я. — Ладно, об этом позже. Как ты тут, рассказывай.
— Жизнь моя проходит в молитвах, труде и покаянии, — заверил недавний носитель звонкого сеньяля Бесстрашный, вполне заслуживший это гордое прозвание. — А суесловие есть бесовское искушение, отвлекающее смертного от возвышенных раздумий и подвига благочестия.
— Да?а, — пробормотал за моей спиной Лис. — Контузия все?таки налицо. И ведь что противно — пока здешние конструкторы додумаются делать шлемаки, которые к голове не прилегают, сколько еще народу вот так крышей поедет! Бэдивер, старина, прервись! Нам бы твоего шефа повидать.
— Зачем он вам? — распоясанный рыцарь подозрительно оглядел нашу троицу. Как видно, промашка со святым Карантоком не прошла для него даром.
— А ты шо, еще не дочитал, шо в многознании — много печали, и умножающий знания умножает скорбь? — удивленно поинтересовался Рейнар.
— Все суета сует и всяческая суета, — отзывом на пароль вторил ему Бэдивер.
— Ценное наблюдение, — подтвердил я. — И все же, братец, где преосвященный Эмерик?
— Молится, — торжественно заявил новаций.
— И долго это с ним будет продолжаться?
Мой родич поглядел на стоявшее в зените солнце.
— Долго. До дневной трапезы.
— Ладно, — вздохнул я, — не будем отвлекать старика от любимого занятия. Лис, давай?ка поможем приятелю.
— С дачей, что ли? Да фигня делов!
— Благородное дело, — заверил нас послушник. — Так что все?таки привело вас к его преосвященству?
— Много будешь знать — скоро состаришься, — заверил его Лис, подхватывая очередное бревно, лежавшее у изгороди. — Господи, как ты их один таскаешь?!
Ко времени дневной трапезы пожилой священник, в прежние годы изможденный дрянным питанием и ныне вынужденный есть хотя и понемногу, но чаще, чем обычно полагалось, соизволил принять гостей. Мы смиренно вручили примасу Британии послание Ллевелина и ценные дары, преподносимые им новому монастырю. Покончив с чтением подписанного герцогом текста, его преосвященство едва удостоил взглядом многочисленные подарки и произнес со смирением упрямца, гордого своим упрямством:
— Знатный Страж Севера, оставшийся верным своему королю в годину злой измены, призывает меня присоединиться к его войску, обещая полную безопасность и почет. Он зовет меня с собой в Камелот, где будет восстановлена справедливость и коронован новый государь. Но я, неизменно благоволя к герцогу, не стану обращать стопы свои к миру и не пойду в его лагерь. Я проклял Мордреда как закоренелого грешника, коснеющего в своем грехе, но я помню слова Спасителя нашего, сказанные им в Гефсиманском саду святому Петру, отрубившему ухо одному из слуг первосвященника: «Все взявшие меч, мечом и погибнут».
(Мф. 26, 52)
— Все это так, отче, — склонил голову я, невольно вспоминая давнюю беседу с иерархом Ордена Богоматери Горной Сальватором де Леварье, — но не сказал ли Иисус своим ученикам во время Тайной Вечери: «…Я посылаю вас без мешка, и без сумы, и без обуви, имели ли вы в сем недостаток? Они отвечали: ни в чем. Тогда Он сказал им: но теперь, кто имеет мешок, тот возьми его, а также и суму; а у кого нет, продай одежду свою и купи меч… Они сказали: Господи! вот здесь два меча» (Лука 22, 35 — 37).
Архиепископ метнул на меня из?под бровей удивленно?настороженный взгляд. Встретить рыцаря, читавшего священные тексты и, более того, умеющего цитировать их к месту, ему было явно внове. Да что уж тут темные века короля Артура! Вплоть до возникновения протестантской ереси чтение Библии людьми, не принадлежащими к сословию священнослужителей, было более чем подозрительно. Обнаружение же Вечной Книги в дому было достаточным основанием для отправки ее хозяина на костер. И это не предел! В приходских церквах хранился краткий свод библейских историй и конспект проповедей, обычно заучиваемый капелланами на малознакомой латыни.
— Отец мой, — продолжил я, — разве, пожертвовав собою в Гефсиманском саду, Спаситель не сделал того же, что делает мудрый полководец, подставляя под удар малую часть своей армии, чтобы спасти часть неизмеримо большую? Сын Божий в великой мудрости своей явил нам глубочайший образец самопожертвования, ибо, видя множество вооруженных слуг главы Синедриона, поставлен был перед выбором: спасти ли дело свое, отдав себя в руки палачей, или же попытаться прорваться сквозь толпу, почти наверняка погубив при этом всех тех, кому подлежало нести слово Божье. А стало быть, Иисус осудил не поднятый меч, но меч, обнаженный в защиту Его, Сына Божьего, лишь воплощенного в человеческом облике, а не дела Господня и того Слова, которое он явил миру.