— Ах, как я испугана! — усмехнулась Моргана, задергивая занавеску и вновь становясь невидимой. — Мой доблестный племянник грозит женщине. Это так по?рыцарски! Впрочем, прощай. Не стану вас отвлекать. Спешите, сколько вам угодно!
Фея исчезла, как и не бывало, оставив нас стоять на… Вернее всего, было назвать это перекрестком или, скажем, развилкой дорог. Однако на самом деле дорог, видимых только с нашего места, было не менее полусотни, и все они просматривались глубоко вдаль, как и подобает нормальным императорским дорогам. Но стоило отряду двинуться вперед, как у ближайших трактов выяснилась одна малоприятная особенность: пройти по ним можно было не дальше, чем будь они нарисованы на театральной декорации.
— М?да, — глубокомысленно констатировал Лис. — Кажись, приехали. Вот, Капитан, это все твоя патологически неместная честность! Ты не мог наплести тете Моргане, шо буквально мчишься на соединение с Мордредом? А там бы доехали — разобрались.
— Обмануть фею, — печально отмахнулся я, — пустая затея. Ладно, — я спешился и подошел к ближайшему дереву, — магия магией, а дорога где?то должна быть. Вспомни Кромлех, в конечном итоге, если разобраться, все это лишь иллюзия.
— Вся наша жизнь — иллюзия, — глубокомысленно заметил Лис, следуя моему примеру. Или, может быть, мы спим за тридевять земель отсюда в далекой горной Шамахани, и нам снится, шо шляемся мы по лесу и пытаемся разобраться в трех соснах.
— Это дубы, — поспешил восстановить попранную справедливость Годвин, присоединившийся к нам с Лисом и теперь ощупывающий рубчатую кору деревьев и прозрачный воздух между ними.
— Да?да! И вот эти дубы не могут разобраться в трех соснах!
— Спешиться! — приказал я, оборачиваясь назад. — Ощупывайте все вокруг. Где?то должна быть дорога.
Со стороны зрелище, должно быть, выглядело преуморительно. Сотни человек в боевом снаряжении, точно застигнутые внезапным приступом слепоты, тыкались, пытаясь пройти вперед, при этом не продвигаясь ни на шаг к заветной цели.
— Когда?то мой учитель, премудрый Ниддас, — начал недавний овидд, шаривший в пустоте рядом с нами, — извлек из камня огонь, который грел и светил, который обжигал, если поднести руку слишком близко, и в то же время был только видимостью, созданной его великим искусством…
— Точно! — мрачно прервал его орудующий рядом Лис. — А я видел одного красавца, который ходил по воде, аки посуху. Такое себе небольшое озеро, и он по нему — шлеп?шлеп?шлеп — с одного берега на другой. Великое, знаете ли, чудо.
Потом, правда, оказалось, что мошенник предварительно приспособил поперек озера длинную лестницу и шел, переступая с одной перекладины на другую.
Но со стороны смотришь — очень красиво получилось.
— Да нет же, я о другом, — поморщился оруженосец.
— Эй, лови его, лови! — раздалось позади нас. — Ого! Ишь какой! Не троньте его, это тоже дело рук Морганы!
Мы оглянулись, переполошенные криками соратников. От того места, где происходило нечто, вызвавшее такую суматоху, нас отделяли лошади, пасшиеся у дороги в ожидании седоков.
— Что еще за… — Я замер с открытым ртом, наблюдая, как, перескакивая через спины боевых коней, в нашу сторону несется невиданное существо размером с хорошего теленка, однако мохнатое и с длинными ушами. Такой себе заяц?переросток, но выглядящий довольно хищно.
— Смотрите?ка, смотрите! — кричали ему вослед. — Да никак, на нем что?то надето.
— О! — вторил им чей?то голос. — Клянусь копьем святого Георгия, это гербовая котта.
— Быть того не может! — отвечал ему кто?то.
— Да нет же, верно тебе говорю, гербовая котта!
Мутант весом фунтов в двести пятьдесят вновь сиганул с места, подпружинив задними лапами, и, пролетев ярдов десять, очутился совсем рядом. Мы с Лисом схватились за мечи, готовясь достойно встретить чудовище, поскольку уши ушами, а резцы?лопаты, выглядывающие из его пасти, наводили на печальные мысли о том, что предназначены они вовсе не для обгрызания коры застывших в зимнюю стужу березок. И уж, конечно же, не для морковок, изображаемых иллюстраторами детских книг.
Однако предосторожность была излишней. Увидав нас, существо оторопело замерло, но, заметив, что мы не торопимся бросаться в атаку, завалилось на спину и заколотило в воздухе задними лапами с длиннющими кривыми когтями, способными, кажется, располосовать гамбизон из буйволовой шкуры с той же легкостью, с какой нож для бумаги разрезает почтовый конверт.
— Бран моя защита, — в ужасе выдохнул стоящий чуть позади нас Годвин, положивший руку на эфес меча, но, похоже, не находящий в себе силы извлечь оружие из ножен. — Это же… — Он набрал в грудь воздуха. — Сэр Торвальд! Энц Рейнар! Я… я знаю, кто это! Это… — Он еще раз порывисто вдохнул. — Это Эгвед принц Гвиннед! — наконец собравшись с духом, выкрикнул он. — Черный сокол в золоте!
Должно быть, услышав собственное имя, огромный зверь вскочил на ноги и, метнувшись в сторону, исчез, словно молния сквозь небесную твердь, пройдя через ствол векового дуба.
— Лис, Годвин, вы запомнили дерево? — Я бросился к лесному великану, точно преследуя ускользающую добычу, и едва успел затормозить руками, чтобы не опозориться. Хорош военачальник, который с разбега бьется лбом о ствол дуба.