— А те части на коелбрене, которые вы мне показывали, что означают они?
— Это фальшивое пророчество, — вздохнул я. — Его сочинил Ллевелин, чтобы занять трон.
— Выходит, Страж Севера такой же негодяй, как и Мордред?
— Верно, — кивнул я. — Он такой же негодяй, как Мордред, и такой же законный претендент, как его противник. Ему выгодно, чтобы в Камелоте была сложена подделка, а стало быть, ни одна часть настоящего пророчества не дошла до залы Круглого Стола. Мы же, в свою очередь, пытаемся ему помешать. И если Ллевелин об этом узнает, судьба, ожидающая нас, будет безрадостна.
Брошу я знамя, грош мне цена,
Буду я проклят на все времена! —
продолжал напевать Лис, слушая нашу неспешную беседу.
— Сэр Торвальд, — немного помолчав, вновь обратился ко мне Годвин, — но если в Камелоте появятся оба пророчества, что же будет тогда?
— Кто знает? — пожал плечами я. — Впрочем, два пророчества — это лишь то, о чем известно. Возможно, у сторонников Мордреда есть и свой вариант «Мерлиновской рукописи». Во всяком случае, ясно одно: как бы ни сложились пергаменты, Британия не останется без короля. А будет это Ллевелин, Мордред или же кто иной, — я покачал головой, — всем им известна история про тирана, его слугу и ощипанного петуха.
— Так не должно быть, — печально вздохнул недавний овидд и замолчал, глядя в костер, очевидно, ожидая, что языки пламени поведают ему нечто такое, о чем не способен сказать язык человеческий.
— Ложись?ка лучше спать, — посоветовал я парнишке. — Сейчас покараулю я, потом Лис, предутренняя смена твоя. Рей?нар, ты тоже не засиживайся. Всем надо отдохнуть.
* * *
Рассветные лучи золотили листья деревьев, все больше и больше вбиравших в себя это золото, чтобы примерно через месяц окончательно сменить на него свой нынешний зеленый наряд.
— Вставайте, сэр Торвальд, вставайте, энц Рейнар, — старательный оруженосец осторожно тряс нас за плечи, добиваясь пробуждения старших соратников.
Я приоткрыл глаза, глядя на белесую поволоку угольев на месте кострища. Бр?р, холод пробирал до костей, сырой осенний холод, со временем скрючивающий дугой самые несгибаемые спины.
— Чертова работа! — пробормотал я, подхватываясь с импровизированной циновки из сложенных крест?накрест тонких веток, служившей нам лежанкой. — Лис, подъем! Пора отправляться к Эмерику.
— Только сон приблизит нас к увольнению в запас, — пробурчал, не размыкая глаз, мой напарник. — Капитан, что ты суетишься? У него сейчас наверняка утренний аллах акбар.
— Ничего?ничего, — обнадежил я друга. — Вставай, пока доедем, он уже как раз отмолится. Глядишь, к трапезе поспеем.
Слова о завтраке заставили Рейнара открыть глаза и приподняться на локте.
— Твоя правда. Хотя, должен тебе заметить, то, шо здесь называется едой, в приличном обществе вообще никак не называется.
Собравшись и привычно замаскировав следы своего пребывания, мы вновь отправились к строящемуся монастырю в надежде услышать окончательное решение примаса Британии.
Собравшись и привычно замаскировав следы своего пребывания, мы вновь отправились к строящемуся монастырю в надежде услышать окончательное решение примаса Британии. Убедили ли его мои слова, или же он просто держал паузу, чтобы его отказ звучал как можно более эффектно, говоря по чести, оставалось лишь догадываться. И несмотря на то что непосредственно к выполнению нашего прямого задания ответ архиепископа не имел ни малейшего отношения, я все равно волновался в ожидании встречи. Конечно, скажи сейчас Эмерик нет, и мы бы вернулись в Кэрфортин, разводя руками, ибо то, что не получилось у нас, вряд ли бы вышло у кого?нибудь другого. Видит бог, я не привык проигрывать, и к тому же с истинно английской скрупулезностью норовил устроить все так, чтобы впоследствии не задавать себе вопроса, почему я не сделал то или это.
— Слышь, Капитан, у нас что, сегодня воскресенье? — Остроглазый Лис, приподнявшись в стременах, начал пристально вглядываться в монастырскую ограду.
— Н?нет, по?моему, среда, — выходя из раздумий, ответил я.
— Шо?то тут не так. — Лис настороженно огляделся по сторонам.
— Ты о чем?
— Мы уже достаточно близко, стук копыт наверняка в хижине слышен, а Бэдивера нет. Насколько я помню, он все норовил выскочить с шестом наперевес навстречу гостям.
Опять же, ясный день, молитва часа третьего[37] окончилась, а строительство стоит. Что?то тут неладно.
Мы подъезжали все ближе и ближе, но от лесной молельни за исключением шороха листвы, раскачиваемой ветром, не доносилось ни единого звука.
— Черт! — выругался Лис. — Капитан, смотри, кровь! Я готов поклясться, это кровь! — Лис свесился вбок, касаясь рукой примятой травы. — Смотри, еще свежая. И вон кровь… похоже, здесь тянули тело…
— Быстрее! — скомандовал я. — Быстрее к Эмерику!
— Дьявольщина!
Картина, увиденная нами по ту сторону монастырской изгороди, исторгла из нас богохульство, мало совместимое со святостью этого места. Но, похоже, тех, кто прибыл сюда раньше нас, особый статус монастырской земли не волновал ни в малейшей мере.
Посреди двора, уткнувшись лицом в одно из торчавших бревен, в неестественно вывернутой позе лежал Бэдивер, одной рукой охватывая вбитый в землю столб, в другой сжимая топор, которым в последнее время он валил деревья и обтесывал бревна. На рыцаре не было ничего, кроме лоскута, прикрывающего чресла, и оттого кровь, все еще струящаяся из многочисленных ран, окрашивала тело в багрово?алый цвет, делая его еще более ужасным.