— Как видишь, — вздохнул Магэран. — Ты словно в воду глядел: чуть свет Ллевелин вызвал нас к себе и велел отправляться за Гвиневерой. А чтобы мы или же она вместе с нами случайно не заблудились по дороге, их светлость выделил еще десяток головорезов в сопровождение. Ладно, — он махнул рукой, — выкрутимся.
— Тише, — шикнул Сабрейн, — вон он сам идет. Действительно, Ллевелин широким шагом пересекал двор, двигаясь в нашем направлении.
— Принесла нелегкая, — буркнул Магэран, слегка пришпоривая коня. — Обойдемся без последнего «прости». До встречи в Камелоте.
— Даст бог, раньше. — Я помахал вслед удаляющимся всадникам.
— А, Торвальд, ты еще здесь? — Ллевелин, казалось, не заметил неучтивости наших новых соратников, а возможно, и самого их присутствия. — Рад, что ты еще не уехал. — Он положил руку мне на плечо. — Вот вышел пожелать тебе доброго пути. — Герцог замолчал, очевидно, осознавая нелепость собственных слов. Мое невольное удивление было тому прямым свидетельством. — Послушай, — Страж Севера понизил голос так, чтобы быть слышным лишь мне, — этот твой подарок, — он замялся, не находя слов, — это сокровище… В общем, не стоит о нем говорить никому. Вокруг очень много завистников.
— Эта шкатулка сотворена могуществом Оберона, — торжественно изрек я, — и она ни при каких обстоятельствах не изменит своему господину.
— Вот?вот, — не замедлил отметиться Лис. — Как только она истинному хозяину понадобится, он ее тут же и изымет.
— Возвращайтесь скорее! — Ллевелин похлопал Мавра по холке. — Если я выступлю из Кэрфортина, полагаю, вам не составит труда отыскать меня на марше.
— Куда ж ты от нас денешься, голуба! — беззвучно обнадежил его мой напарник. — Мы с тобою до Круглого Стола будем неразлучны, как до гробовой доски, шо тот рыцарь со своей прекрасной дамой.
— Непременно, сэр, — поклонился я. — Но время отправляться в путь. — Я вскочил в седло. — До встречи, милорд! Лис, расскажи, будь добр, что ж ты все?таки учудил, что Ллевелина так и распирает от желания поделиться с ближним своей радостью?
— Да ну, ерунда, — отмахнулся Сережа. — Там на столе чернильница была, пергамент. Ну, я ему черкнул на память что?то вроде инструкции по пользованию дубликатором: «Как увеличил я богатство твое, так и могущество увеличу, коли станешь ты хранить здесь то, что для тебя дороже злата». По?моему, его таки проняло.
— Валлиец! — вздохнул я.
Глава 22
Колхоз — дело добровольное. Кто хочет — запишем, кто не хочет — расстреляем.
Неизвестный комиссар
Дорога к лесному убежищу благочестивого отшельника была для нас уже хорошо знакомой, почти обыденной. Признаться, никогда прежде мне, да, вероятно, и Лису, не говоря уже о Годвине, не доводилось столь часто посещать резиденции иерархов Церкви. Но тут уж, как говаривал Лис, с волками жить — по?волчьи жрать. Мы ехали не спеша, радуясь покою и теплу последних летних дней. Лис, пребывавший в прекрасном расположении духа, горланил очередную похабную песню, и над холмами громогласно раздавался его зычный голос: «Ах, что за прелесть эта Лизка, авантюристка, скандалистка! Шо тот дракон, летящий низко, она меня бросает в дрожь!»
Я, стараясь отвлечь внимание юного подопечного от столь невоздержанного проявления загадочной славянской души, внушал Годвину, что, невзирая на то, что архиепископ Кентерберийский то ли по недоумию, то ли из?за привратного воспитания отрицает наличие души у всего, что только ни есть вокруг, как?то: животные, камни, деревья, и, более того, ставит под сомнение наличие души у женщины; невзирая на то, что он верует в Единого Бога и считает демонами всех иных богов, он, в сущности, неплохой человек, с которым лучше договариваться, чем враждовать.
Юноша согласно кивал в ответ, отвечая, что люди, боящиеся окружающего мира, нуждаются в едином боге, как овцы — в пастыре. Люди же, открытые миру сердцем, беседуют с наядами в ручьях, принимают за столом своих богов и ищут их помощи, как ищут помощи друзей в тот час, когда не справляешься сам.
— Они говорят, что Христос есть Бог любви, высокой любви к ближнему, — горько вздыхал Годвин. — Я готов признать это. Почему бы нет? Но разве может вера в такого Бога утверждаться силою оружия? Монахи, именующие себя воинами духа, песнопениями и обрядами своими пытаются бороться с древними богами, точь?в?точь как завоеватели саксы с бриттами, испокон веков живущими на острове…
Я усмехнулся, не став рассказывать оруженосцу, что до бриттов здесь жили белги, впрочем, тоже в незапамятные времена, пришедшие на остров свирепыми завоевателями. Да еще мало ли кто — англы, юты; сменяя друг друга, все они боролись с захватчиками отчин и дедин, в свою очередь завоеванных этими самыми отцами и дедами. Мне отчего?то вспомнился Сендрик Саксонец, герой романа Вальтера Скотта «Айвенго», потомок саксов, с которыми сражался король Утер, мы с Артуром и после нас еще не один век иные воители. Как этот «коренной» британец не любил захватчиков норманн!
— Боги нашей земли всегда рады тем, кто приходит сюда с миром. Когда солнцеликий Митра — бог легионов, явился на остров, разве не приняли его в свой круг Кернуннос и Ана?[34] Разве стал враждовать с ним Тоуторикс?[35] Или Таранис обрушил на него свои молнии?[36] Зачем же приходящие в наш дом бряцают оружием духа? Или не знают они, что, убив душу острова, они получат мертвые камни, норовящие рухнуть на голову убийц, дремучие чащобы, готовые проглотить путника в болотной бездне, и диких зверей, жаждущих извести жатву и скот поселян?