Гном выхватил свой головной убор из рук Лиса, напялил его на макушку и тут же исчез.
— А мог бы и спасибо сказать! — вздохнул Сергей.
В тот же миг гном появился вновь и, замерев на месте, что само по себе казалось маловероятным, отвесил низкий поклон, держа одну руку у груди, а вторую, со шляпой, за спиной.
— Ты не хотеть? Ничего?ничего? Ничего?ничего?ничего? — Похоже, шут бога чащоб все еще никак не мог поверить, что вожделенная часть его костюма досталась ему так просто, без всяких условий.
— Пожалуй, перекусить бы сейчас не помешало, — почесал голову Лис.
— Хе?е?е! — Шут Кернунноса напялил невидимку, и свист ветра свидетельствовал о том, что его больше не было на тропе.
— Ну что, — Лис обернулся ко мне, — как думаешь, вернется или нет?
— Кто его знает? — Я развел руками. — У тебя во фляге вода еще осталась? Пошли пока Эмерика в чувство приведем. Я его, кажется, изрядно лбом приложил.
Вода, вливаемая в рот почтенному прелату, невольно заставила того закашляться, замахать на нас, требуя прекратить экзекуцию.
— Ну, слава богу, вы живы! — Рейнар подхватил святого отца под мышки, помогая ему подняться на ноги. — Все в порядке, мы победили! Да тут и было?то всего?ничего, заурядный Рыжий Гном.
— Кто? — тряся головой, переспросил архиепископ.
— Да ну, не стоит беспокоиться! Рыжий Гном, известный проказник. Шут бога Кернунноса.
— Кого?! — Колебания преосвященной головы прекратились, и округлившиеся глаза благочинного Эмерика начали неуловимо напоминать круглые окна?розетки готических соборов.
— Ну, понимаете, — Лис отчаянно посмотрел на меня, соображая, что сморозил глупость, — это такой рогатый бог. Он, знаете ли, тут водится.
— Р?о?г?а?т?ы?й б?о?г?! — по буквам повторил наш спутник, и глаза его вновь подернулись туманной поволокой.
— Обморок, — констатировал Лис. — Вот ведь какая ерунда получается.
— Во фляге еще что?нибудь осталось?
— Почти пусто. Если Рыжий Гном не догадается прихватить какого?нибудь пойла, придется жрать всухомятку. — Он потряс для убедительности кожаной флягой, прислушиваясь к слабому бульканью. И тут… — Мать честная! — Сергей замер, любуясь открывшимся видом.
По вечереющему небу, подобно диковинной помеси ковра?самолета и скатерти?самобранки (понятное, дело, сказочных, а не тех, которые нам довелось повидать на волжских кручах в избушке Бабы?Яги), летела столешница, накрытая беленой холщовой скатертью, уставленная всевозможными яствами и винами в драгоценных сосудах.
— Красиво идет, — удивленно глядя на приближающееся продовольственное изобилие, почтительно заметил Лис. — Лишь бы на посадке ничего не расплескал.
Его сомнения были беспочвенными. Столешница мягко коснулась земли скрепляющими ее перекладинами, из?под нее донесся знакомый нам смешок. Спустя мгновение лесной озорник уже прыгал по скатерти, перескакивая с блюда на блюдо, с кувшина на кувшин.
— Хе?хе! Еда! Хе?хе! Питье! Хе?хе?хе!
— Аи, молодца! — похвалил его Лис. — Ну шо, гости дорогие, располагайтесь. Ты, браток, составишь нам компанию?
— Браток! — повторил Рыжий Гном, делая сальто в воздухе. — Ха?ха! Хо?хо?хо! Я — браток! Браток?браток!
— Угомонись, браток, — усмехнулся Лис. — Эй, Годвин, — он окликнул оруженосца, который, старательно исполняя возложенные на него обязанности, стерег наших коней, пасшихся в сторонке, — вали сюда! Пировать будем.
Я аккуратно приподнял оставленного Лисом в отключке архиепископа и вновь попытался привести его в чувство. Эмерик открыл глаза и тут же увидел лежащую прямо поперек дороги столешницу.
— Н?нет! — замахал руками он. — Ни за что! Никогда не буду есть эту пищу! Не еда это, а бесовское искушение!
Крепитесь, дети мои, ибо Спаситель, накормивший тысячи людей лишь пятью хлебами и тремя рыбами, в неизреченной милости своей не оставит верных сынов в сем испытании. Те же, кто поддается бесовскому искусу, насытится не пищей Божьей, но ядовитую ехидну впустит в чрево свое. И будет она вас уязвлять алчно и пожирать, аки червь порченый плод.
— Да ну, ваше преосвященство, — попытался было возразить я, поднимая со столешницы серебряный кубок, до половины еще наполненный вином, — как же может быть ужин бесовским искушением, когда серебро… — Я замер, не договорив фразы, внимательно вглядываясь в выпуклые бока сжимаемого мной в руке сосуда. — Прошу простить меня, ваше высокопреосвященство, возможно, вы правы. — Я со вздохом вылил вино в траву.
— Ты что же это такое вытворяешь?! — моментально возмутился Лис.
— Браток, — как можно вежливее произнес я, игнорируя негодование напарника, — ты вот это где взял?
— Хе?е, — лукавая рожица шута расплылась в довольной улыбке. — Замок — опц! — довольно проговорил гном и в награду за проявленную ловкость небрежно бросил в утробу жареную куропатку.
— Замок? — Лис кинул на меня разочарованный взгляд. — Это нам сейчас здесь всем опц будет. Это ты что, у Белой Дамы увел?
— У нее, у нее, — не дожидаясь ответа расхитителя феодальной собственности, подтвердил я. — Я из этого кубка три дня тому назад пил.
— Белая Дама ням?ням, браток стол опц! — вслед за первой куропаткой в желудок маленького разбойника последовала вторая. — Вкусно!